Хотя никто их не созывал, все члены экипажа, кроме Юли, собрались в рубке. Мрачный Виктор сидел в своем центральном кресле, развернутом к Кате с Варварой, которые опустились прямо на пол у противоположной стены. Сережа уже спал, датчики в их каюте были настроены так, что от плача должен был включиться звуковой сигнал на пульте управления, поэтому Варвара могла оставлять его на время сна в одиночестве.

Павел следил за приборами - они проходили мимо очередной звезды, надо было контролировать отклонение от траектории. Михаил занимал свое кресло, тоже развернутое к дверям.

Лиэлл стояла у иллюминатора рядом с креслом первого пилота. Она смотрела на звезды, и ее лица не было видно, но Павел кожей чувствовал, как она переживает. Он уже достаточно ее знал, чтобы понимать - не надо успокаивать, будет хуже. В таком состоянии она могла выслушивать только Михаила с его жесткими, реалистичными и даже слегка грубоватыми выводами. Павел уже давно, действительно, не ревновал, понимая, что они просто друзья, и Михаил, как когда-то говорила Катя, и в самом деле понимает Лиэлл иногда лучше их всех. И лучше него, Павла, знает, что надо говорить в таких случаях. Только вот сейчас никто из них не мог понять, что происходит. Лиэлл вела себя так, как будто это она была виновата в пожаре, как минимум.

- Что Юля говорит? - нарушил молчание Виктор, обращаясь к Варваре.

Та вздохнула.

- Ничего хорошего. Кризис миновал вчера ночью. Улучшения не наступило. Она боится, что он не доживет до сегодняшней ночи, - голос Варвары дрогнул и прервался.

- Зевс-громовержец… - тихо, с непереносимой тоской в голосе, вдруг произнесла Лиэлл, не поворачиваясь. Павел вздрогнул. Он с тех пор, как они вышли тогда из скаф-бокса, не слышал от нее ни слова. Лиэлл вздохнула. - Если бы я могла…

- Ли, не дергайся, - подал голос Михаил, разворачиваясь к пульту. - Ты ничего не можешь сделать, и ты не виновата, что…

- Если бы я чуть больше времени в своей многотрудной жизни уделяла зачаткам целительских способностей, - резко оборвала его Лиэлл, - я бы сейчас могла помочь! Но я в буквальном смысле закопала свой дар в землю, и восстановить его нет никакой возможности! Сколько раз я жалела об этом!

Павел вспомнил, как она рассказывала о смерти своего сероглазого спартанца, о гибели того английского лучника, обо всех тех, кого она похоронила на Земле…

- Я в очередной раз чувствую себя просто убийцей, - голос Лиэлл сорвался, и она снова отвернулась к иллюминатору.

- Спокойно, Ли, Мишка прав. Ты не виновата, - устало сказал Виктор. - Ребята, я в первый раз вообще не знаю, что делать. Вы извините, но никаких совещаний я устраивать не буду. Давайте просто подождем новостей…

- Позади, в четырех парсеках от нас, металлическое искусственное тело, - будто откликнувшись на слово "новостей", громко сообщил Михаил. - Это корабль. Он следует нашим курсом.

Моментально все пришло в движение - девочки вскочили с пола, Виктор резко развернулся к мониторам, Павел автоматически послал запрос на сканирование чужака. Лиэлл медленно, единственная из них всех, повернулась к пульту, шагнула ближе к Павлу. Краем глаза он увидел, как побелело ее и без того бледное лицо. На мониторе высветилось изображение звездолета. Уже понимая, что эти формы ему смутно знакомы, Павел тихо спросил:

- Ли, ты знаешь, что это за корабль?

- Знаю, - она подалась вперед, словно загипнотизированная. - Корабль нашего, соэллианского флота. Это боевой крейсер Правителя.

Некоторое время все молчали.

- Я думаю, нам пора воспользоваться ускорителями, - первым высказал общую мысль Михаил. - Мы все равно собирались это делать. Последствия пожара не мешают включить генераторы. Федор, я думаю, тоже не возражал бы. Что скажете?

- Я согласен, - Павел даже не раздумывал. Лиэлл не должна встречаться с этим… императором Вселенной. Она так этого боится!

- Конечно, - подхватила Катя. - У нас ведь все готово.

- Витя, надо спросить Юлю, и стартовать, - согласилась Варвара. - С Сережей все будет нормально, я уверена…

Виктор некоторое время молчал. Лиэлл тоже молча смотрела на изображение крейсера на мониторе, и на ее лице Павел прочел непонятную борьбу самой с собой. Казалось, ее изнутри разрывает напополам нечто непонятное. Она не уверена в ускорителях?

- Сможем ли мы от них оторваться? С их способностями к гиперпрыжкам? – также с сомнением сказал, наконец, Середа. - Лиэлл, это имеет смысл?

- Имеет, - чуть хрипловато ответила она. - Они не ожидают рывка, и, если мы отклонимся от курса одновременно с ускорением, они могут нас потерять. А потом мы вернемся на прежнее направление, но наша скорость уже не будет так предсказуема и легко рассчитываема для них. Можем оторваться. Только…

- Только - что? - вырвалось у Павла.

- Подождите. Я хочу связаться с ними, - решительно выпрямилась Лиэлл. - Нам есть, что обсудить.

- Ты думаешь, он на корабле? - негромко спросил Павел. Сердце сжал непонятный страх. Холодное лицо Лиэлл, ее неузнаваемый голос, что-то еще неуловимое, чему не было названия, наваливалось на сознание. Павел вспомнил, что точно такое же ощущение было у него там, под ледяным завалом, у Гаммы, когда ему казалось, что его вот-вот раздавит…

- Он там. Я чувствую его. А он уже давно чувствует меня… Мне нужна связь. Если вы пустите меня к передатчику, я смогу найти нужную волну. Матиэллт знает, что у вас используются радиоволны, не знает только частоты.

- Иди сюда, - Виктор освободил свое кресло. - Ты уверена, что хочешь с ним говорить?

- Конечно. Мальчики, а вы готовьте ускорители. Если мои переговоры закончатся не так, как я хочу, придется удирать.

- Хорошо, кивнул Виктор. - Миша, рассчитай возможное отклонение…

- Уже считаю, - отозвался Копаныгин своим прежним, электронно-автоматическим голосом. Павел понял, что Мишка, как ни невероятно звучит, испугался, его что-то встревожило… Только не туманные ощущения, а то, что он знал, в отличие от самого Павла. Или догадался сейчас.

- А все остальное у нас давно готово, Ли. Мы как раз после пожара проводили дополнительную профилактику оборудования.

- Да, я помню…

- Я пойду, поговорю с Юлей, - поднялась Варвара. - А потом, если она не будет возражать, я пойду к Сереже. Предупредите о включении, пожалуйста.

- Спасибо, Варюша, - отозвался Виктор.

- Удачи, Ли, - и Варвара стремительно покинула рубку. Виктор встал рядом с Михаилом, проверяя расчеты.

Павел знал, что именно ему сейчас надо делать, но не мог сосредоточиться. Его взгляд был прикован к серьезному и отстраненному лицу Лиэлл. Девушка была занята настройками передатчика, и ни на кого не обращала внимания. Неожиданно Павел понял, что так холодило при взгляде на ее лицо. Она решила для себя что-то, чего не хотела принимать ее душа. Павел осознал - что бы это за решение не было, оно ему тоже заранее не нравилось.

- Есть, - тихо произнесла Лиэлл. - Ребята, пожалуйста, оставьте меня на пару минут. Я не хочу, чтобы он видел вас, а говорить мы все равно будем на эллане… И я буду чувствовать себя свободнее.

- Хорошо. Козелков, Копаныгин, Панферова… На выход, - скомандовал Середа. Пришлось выйти, хотя больше всего на свете сейчас Павлу не хотелось оставлять Лиэлл.

Двери закрылись, похоже, Ли их заблокировала. Павел прислонился к стене и прикрыл глаза.

- Спокойно, Пашка, не психуй, - положил ему руку на плечо Виктор. - Ли знает, что делает.

- Это-то меня и пугает, - неожиданно отозвался Михаил. - Уж слишком у нее знающее лицо.

- Что случилось? - к рубке подошла Варвара с проснувшимся Сережей на руках, за ней - бледная до синевы Юля, с отрешенным лицом.

- Ничего. Лиэлл связалась с крейсером. Сейчас они о чем-то разговаривают. Нас попросили выйти. Конфиденциальность… - раздраженно бросил Михаил.

- Спокойно, Мишка. Не забывай, там сейчас происходят переговоры на супервысшем уровне, - не открывая глаз, сказал Павел. На него накатило ледяное спокойствие. Хотелось только одного - чтобы скорее открылись двери, и все стало, наконец, понятно.

- Между прочим, пара минут уже прошла, - подала голос Катя.

Словно отвечая ей, резко раскрылись двери рубки. Лиэлл сидела к ним спиной перед погасшим только что монитором - Павел еще успел заметить, как он мигнул перед выключением. Виктор первым вошел внутрь, Павел - за ним. То, что она так и не оборачивалась, настораживало.

- Ну, что, Ли? Включаем? - мягко спросил Виктор, вставая за спинкой ее кресла.

- Нет. Готовимся к стыковке, - глухо ответила Лиэлл. - Я ухожу.

В молчании, повисшем после этих слов, можно было задохнуться. В рубке, казалось, воцарился абсолютный вакуум. Даже Сережа молчал, не издавая никаких звуков.

- Как? - первой заговорила Катя.

- Ножками, по шлюзовому переходу, - отозвалась Лиэлл, поднимая голову. - Крепко стиснув зубы, чтобы не оскорблять соотечественников нецензурными словами.

- А ты их знаешь? - как-то неожиданно буднично спросил Михаил.

- Смеешься? Прожить энное количество веков в России и не знать русского языка во всем объеме? - прищурилась Лиэлл.

Павлу захотелось крикнуть им, что они несут чушь, что они не о том говорят, но как-то понял, что сейчас он способен выдать что-нибудь из тех русских слов, о которых они так спокойно беседуют… Поэтому воздержался от реплик на некоторое время.

- Ли, что случилось? - Виктор вышел из-за спинки кресла и силой развернул его вместе с Лиэлл к дверям.

- Я должна вернуться, - неохотно ответила Лиэлл. - Мое присутствие в кои-то веки понадобилось реально для дела. На наши границы дальних колоний напали те… базу которых я разнесла у Беты. Их много, и они впервые нападают подозрительно организованно и слаженно. Матиэллт летит туда сам во главе нашего боевого флота. На Соэлле должен остаться член Правящего Дома, потому что с братом может там случиться все, что угодно. Империю нельзя оставлять без правителя… Я - единственная кандидатура.

- Ты же не умеешь этого делать? - вырвалось у Павла.

- Пашенька, не "не умею", а "не люблю", - вздохнула Лиэлл. - Это не одно и то же. Кроме того, я официальный действующий соправитель. Это уже государственный долг, вы должны понимать… Для нас это нападение слишком серьезно - хотя и не угрожает нам захватом, это нереально, но организованные пираты - это не игрушки, их надо истребить всех, как это у вас говорят… Выжечь каленым железом.

- Кровожадно… - вздохнула Варвара.

- Не менее кровожадно, чем их нападения на наши колонии, - голосом, не терпящим возражений, ответила Лиэлл, и тут Павел узнал в ней ту величественную королеву из миража о Соэлле. Судя по тому, как выпрямился Середа и посерьезнел Михаил, они тоже увидели перемену в их обычно мягкой и веселой Ли.

- Так что я прошу вас готовиться к стыковке. Я очень благодарна вам за вашу помощь, за то, что вы приняли меня, за вашу дружбу и за вашу любовь, - последнее Лиэлл произнесло так тихо и печально, что Павел почувствовал, как его начинает трясти. - Но в этой жизни все так непостоянно… Особенно хорошее.

- Сколько у нас времени до стыковки, Мишка? - переключился Середа на Копаныгина.

- Минут сорок есть, - ответил Михаил.

- Ли, мы поняли. Стыковка состоится. Сейчас все подготовим, а ты иди, собирайся. Паш, мы справимся, Катя тебя заменит. Помоги Лиэлл.

- Витя, мы примем на борт двоих соэллиан, - неожиданно добавила, поднимаясь, Лиэлл. - Это было мое условие Матиэллту для возвращения.

- Условие? - повернулся к ней Виктор.

- Я так и думал, - вздохнул Михаил.

- Условие. Я давно уже могу пережить без Соэллы, а если она без меня не может - пусть платит, - пожала плечами Лиэлл. - Не могу же я вот так уйти!

- Кто они? - Виктор не был встревожен. Павлу показалось, что он знает ответ, и Мишка тоже. Да и ему становилось все очевиднее…

- Медики, конечно, - мотнула головой Лиэлл. - Мы уйдем только после того, как они сделают все возможное для Феди.

В углу вдруг тихо заплакала Юля, Варвара ее успокаивала.

- Ну, не могу же я вот так просто уйти! - повторила Лиэлл, и Павел понял, что она сейчас тоже заплачет. Пропала властная императрица, и перед ним снова стояла его Ли… Он подошел к ней, обнял за плечи, она тут же прижалась к нему всем телом, которое била мелкая дрожь. Павел, забыв обо всех, подхватил ее на руки и вынес из рубки.

 

Он нес ее почти тем же маршрутом, что и в первый раз, после ледника. Только на этот раз Павел осознавал каждый шаг, сделанный им, каждый вдох Ли у своей щеки, каждое движение ее нежной руки на своем плече.

Он вошел в каюту, и некоторое время просто держал ее на руках.

- Я же тяжелая, - вдруг тихо выдохнула она ему прямо в ухо, щекоча теплым прерывистым дыханием. - Поставь меня на пол, ты устал.

- Я не устал, - откликнулся он.

- Уверен?… - они оба понимали, что не смогут просто так расстаться. В конце концов, еще целых полчаса…

***

Спустя полчаса они стояли перед открывающимся шлюзом, к которому снаружи пристыковался крейсер соэллиан.

Лиэлл стояла чуть впереди и в стороне от ребят. Юля ждала в медотсеке, а Варвара так и не отнесла Сережу в каюту - то ли боясь за него, то ли желая, чтобы он тоже присутствовал при встрече с соотечественниками Лиэлл.

Люк открылся, и на "Зарю" вошли двое высоких стройных мужчин, оба - голубоглазые блондины, только у одного глаза были совсем светлые, а у второго - как будто на голубое небо наползли серые, хотя и прозрачные, тучи. Конечно, все это они разглядели потом, потому что пребывание соэллианских врачей на корабле затянулось на двое суток. А поначалу показалось, что они - близнецы.

В медотсек они никого не пускали, кроме Лиэлл, Юля тоже ждала вместе со всеми в рубке. Изредка то один, то другой соэллианин выходили, чтобы поесть и отдохнуть. Хотя к разговорам они явно не были расположены, но рассмотреть их было вполне реально.

Эти два дня ребята практически не видели и Лиэлл, а когда она выходила из медотсека, чтобы рассказать Юле об изменениях, она выглядела такой же отстраненной, как и ее соотечественники. Павел не подходил к ней, только вспоминал, как она прощалась с ним на пороге своей каюты…

 

 

- …Наверное, они задержатся тут, это не пятиминутное дело, - сказала она о соэллианских медиках. - Пашенька, я не хочу, чтобы они поняли, как вы… и ты особенно, как вы все мне дороги. Это совершенно не нужное им знание. Поэтому я хочу попрощаться с тобой сейчас. Когда они придут сюда, я буду уже не член вашего экипажа, я буду Первой Дамой Правящего Дома… Понимаешь?

- Понимаю, - он готов был согласиться с чем угодно, только бы она не плакала, а слезы у нее опять были совсем близко.

- Если бы ты знал, как я не хочу уходить! Я ведь без тебя просто не могу жить, это так тяжело… Я все сделаю для того, чтобы вернуться. Ты будешь меня ждать?

- Конечно, буду, - Павел не понимал, как она может спрашивать. Неужели она не видит, что он без нее точно так же не может жить вообще? - Хоть всю жизнь. Только нужен ли я буду тебе лет через тридцать?

- Ты мне всегда будешь нужен, - твердо ответила Лиэлл. - Я люблю тебя далеко не только за твои красивые глаза… какие же они у тебя… красивые… - и тут она заплакала уже совсем по-настоящему, навзрыд.

Павел долго успокаивал ее, и не веря ей, и отчаянно желая верить.

Неужели она скоро оставит его? Не хотелось думать о долгих годах жизни в одиночестве, пусть и с надеждой на встречу…

 

К вечеру второго дня в рубку, где уже привычно собрались все, включая Сережу, для разнообразия - на руках у Виктора, вошли Лиэлл и светлоглазый соэллианин.

- Юля, ты можешь зайти в медотсек, - едва дрогнувшим голосом сообщила Лиэлл. Юля, не задавая лишних вопросов, стремительно вышла в коридор. Повинуясь кивку Лиэлл, за ней последовал светлоглазый.

- Как там? - задал мучивший всех вопрос Виктор. - Юлька эти два дня нам ничего не рассказывала.

- Все в порядке, жить будет, - с видимым облегчением ответила Лиэлл. - Я потому так и переживала, что для наших врачей эти повреждения – достаточно легкие, хотя и не самые пустячные. Было очень горько сознавать, что будь я чуть более образована в медицинском плане, справилась бы сама… А так - он же умирал у меня на глазах, - и Лиэлл даже содрогнулась от пережитого.

- И что теперь? - Михаил спросил то, что боялся спросить Павел.

- Теперь… - она прислонилась к стене, долгим взглядом посмотрела в иллюминатор, на нависающий над рубкой небесно-голубой крейсер-гигант. - Теперь Риаллт покажет Юле, как ухаживать за Федей, и мы уйдем. Пора…

Некоторое время все молчали. Потом Лиэлл вздохнула.

- Ребята, мне даже нечего подарить вам на память… Разве что - вот, - она достала из кармашка на груди сверкающий кристалл звукового синтезатора. - Я не перенастраивала его, Катюша, он ждет тебя, - Лиэлл быстро подошла к Кате, вложила в ее руку кристалл и порывисто обняла, прижавшись щекой к щеке. Тут же к ним подошла Варвара, и обхватила руками обеих.

Естественно, высвободившись из девичьих объятий, Лиэлл не смогла не обнять и Михаила. Подошла к Виктору, взяла на руки Сережу.

- Надеюсь еще встретиться и поболтать с тобой, дитя космоса, - сквозь слезы улыбнулась она. Неожиданно Сережа подарил ей ответную улыбку, вполне осмысленную.

- Ну, вот, - изумленная Варвара подошла принять сына у Лиэлл. - Первая в жизни улыбка - и не мне…

Виктор сам притянул к себе девушку, тихо сказал:

- Спасибо тебе за все, Ли, особенно за Сережу…

- Да что я-то? Вы все сами, я только вас успокаивала, чтобы не нервничали зря, - рассмеялась она, отстраняясь. - Это вам спасибо.

Когда Лиэлл подошла к Павлу, он еще успел заметить, как все сделали вид, будто сильно заняты разглядыванием кто мониторов, кто иллюминаторов, а потом ему стало все равно, потому что целовать любимую женщину, расставаясь навсегда, и наблюдать за окружающими - совершенно несовместимые занятия…

***

Соэллианский крейсер оттолкнулся от "Зари" и медленно начал удаляться, открывая привычный обзор звездного пространства. Виктор, стоя около иллюминатора, некоторое время наблюдал за расстыковкой, а потом быстро вернулся в свое кресло.

- Все. Теперь осталось только включить ускорение. Все по рабочим местам. Юля, - наклонился он к микрофону громкой связи, - сообщи, когда вы будете готовы - включаем ускорители. Варя, - повернулся он к Варваре, - бери Сережу, и иди на твое рабочее место, я хочу, чтобы вы оба находились в кресле, как при старте. Мишка, заводи в компьютер программу первого этапа. Пашка…

Павел туманно слышал все, что происходило в рубке, отреагировал и на свое имя - повернулся к Виктору, надеясь, что его лицо ничего особенного не выражает. Видимо, и правда, ничего не выражало, потому что Виктор даже вздрогнул.

- Паш, может, тебе к Юльке зайти? Она уже в состоянии выдать тебе что-нибудь… успокоительное…

- Да я в порядке, Витька, - заставил себя ответить Павел. - Мне лучше поработать.

- Хорошо. Тогда проверь автоматику и ручное управление. Будете готовы - сообщите, будем включать…

 

Как ни удивительно, но разгон прошел, действительно, совершенно незаметно для восприятия. Как Павел ни прислушивался к ощущениям, ничего необычного не заметил. Стрелка доплерометра застыла, не доходя каких-то миллиметров до магической цифры 300000.

- Потрясающе, - покачал головой Виктор. - Вышли на расчетную скорость!

- У меня чувство, как после старта, - признался Михаил. - Не бывает…

- Ничего нового и неожиданного, - не согласился Середа. - Все-таки, все это уже было. Только тогда мы не могли процессом управлять… - он склонился к микрофону громкой связи. - Внимание по кораблю! Мы достигли расчетной скорости, все системы функционируют нормально, никаких отклонений не наблюдается. Всем доложить, как самочувствие и обстановка на рабочих местах, после этого можете быть свободны.

- У меня все в порядке, - первым отозвался Павел. - Я могу идти?

Виктор внимательно посмотрел на него, но он старательно избегал встречаться с командиром глазами.

- Иди, конечно, - вздохнул Виктор. - Отдыхай…

Павел кивнул и молча вышел, так и не посмотрев ни на Виктора, ни на Михаила, провожающих его встревоженными взглядами.

 

Куда пойти? В каюту возвращаться не хотелось, потому что там останется только упасть на кровать и думать… Последнее дело. В "Сюрприз"? Чего он там теперь не видел? В тренажерный? А это мысль… Павел повернул к жилому отсеку - дойти-таки до своей каюты, переодеться и, правда, податься к тренажерам.

В коридоре перед каютами встретил Варвару с Сережей на руках.

- Ой, Паш, - обрадовалась ему Кутейщикова. - Ты не занят? Выручай! Мне срочно надо к Юле, ей там с Федей надо помочь, Витька занят, а я боюсь Сережу одного оставлять… Посидишь с ним, а?

Павел молча протянул руки и принял малыша, Варвара открыла детскую каюту, быстро показала, где лежат всякие мелочи, могущие понадобиться в любой момент, клятвенно пообещала отсутствовать не дольше получаса и убежала.

Зайдя в каюту, Павел некоторое время просто стоял посередине и думал, что лучше - положить Сережу в кроватку и сесть рядом, или подержать его на руках? В итоге они вместе опустились на кожаный диванчик в углу, и некоторое время сидели молча.

- Ну, что, Сергей Викторович? - наконец нарушил молчание Павел. - Мы с тобой теперь будем вместе? А что нам еще делать? Мама и папа сильно заняты, им не до тебя. А до меня тоже теперь никому дела нет… Да ладно, мне-то не привыкать, а вот тебе в одиночку совсем нельзя…

Сергей Викторович некоторое время блуждал взглядом по потолку, потом неожиданно нашел глазами Павла и сказал нечто непереводимое, что тот воспринял, как согласие.

- Ну, и хорошо. А теперь спи, что ли… - и откинулся на спинку, осторожно прижимая к себе удивительно спокойного мальчишку - после буйных братьев очень странно было наблюдать в столь нежном возрасте такого уравновешенного ребенка …

Варвара отсутствовала не полчаса, а почти час. Все это время Павел не вставал с диванчика, и старался поменьше шевелиться - Сережа все-таки заснул, и не хотелось его будить.

…Не привыкать. Только когда не знаешь - как это бывает, что ты не один, что рядом есть близкий человек, что сердце готово выпрыгнуть из груди от счастья, что Она есть, что можешь обнять ее, почувствовать ее дыхание, услышать ее голос, ее смех, - тогда можно жить спокойно и легко, как будто так и надо, что ты сам по себе. А вот когда Она пролетала мимо, как падающая звезда, позволила подержать себя в руках и улетела, унеся с собой загаданное желание - вот тогда одиночество становится просто невыносимым.

Он так отчетливо себе все это представил - все длинные годы полета, всю свою жизнь без нее, - что захотелось что-нибудь разбить, развалить, расплющить, а потом еще кого-нибудь убить, для комплекта… Но на коленях лежал маленький спящий ребенок, который не позволил вскочить и бежать крушить все прямо сейчас. Постепенно от его тепла и спокойствия жажда разрушения куда-то плавно испарилась.

Так Варвара их и нашла - на диванчике в углу детской каюты, обоих спящих и спокойных, как удавы - один большой удав, и второй - маленький…

***

Потом время шло тягуче и однообразно. После первого торжественного выхода Федора из медотсека, сопровождавшегося фейерверками и карнавальными шествиями… Ну, просто все были очень рады… Так вот, после этого события жизнь на "Заре" вошла в привычную колею. Павел наблюдал со стороны и даже с некоторым интересом, как в аквариуме наблюдают жизнь красивых рыбок, жизнь своих спутников. Точнее, в герметичный аквариум он поместил сам себя, и из-за бронированного стекла отстраненно смотрел в окружающий мир. Нет, он иногда улыбался, даже шутил, присутствовал на всех вечеринках, дежурил на вахте, помогал Середе решать разные сложные проблемы, один раз выходил на обшивку - проверял первую внешнюю антенну - но при этом все это делал не совсем Павел, а какая-то автоматизированная, запрограммированная на "нормальную" жизнь его часть. А все остальное внутри будто застыло и омертвело. Он сначала пугался сам себя, хотел было пойти к Юльке, а потом решил, что психолог на корабле был только один, и тот - внештатный, и тот - он сам, поэтому идти ему, в общем-то, и не к кому.

И только Сережа не позволял совсем замкнуться в себе. В три месяца он улыбался уже всем подряд, а Павлу - в первую очередь. Поскольку Варвара была долгое время занята вместе с Юлей в медотсеке, а Виктор никогда особо свободным и не был, предложенная Павлом помощь (ну, как самого опытного в общении с детьми) была принята на ура, и он проводил почти все свободное время с мальчиком. Правда, когда Лобанов окончательно покинул белые стены медотсека и вернулся к работе, Варя стала свободной, и необходимость в помощи Павла отпала. И вот тогда началась та самая жизнь, которой он больше всего боялся.

Ребята, конечно, понимали, что с ним происходит неладное, но понять - что именно и как помочь, - никто из них не мог. Виктор несколько раз порывался завести дружескую беседу "а давай поговорим о тебе", но Павел мягко его обрывал. Лучше всех происходящее понимал Михаил, который просто грузил его всей возможной, находящейся в их распоряжении, работой. Помогало… Катя тоже постоянно была рядом - все-таки, пережитое в первые месяцы с Лиэлл их здорово сблизило.

***

Когда Сереже исполнился год, это дело решили отметить. Собрались в "Сюрпризе", причем Павел ради такого события открыл для всех до сих пор тщательно оберегаемую поляну в Шервуде. После долгих восторгов решили не портить природу варварским костром, а устроить пикник без огня и вожделенных шашлыков – поговорить, спеть, просто помолчать.

Самого именинника унесли спать спустя пару часов после начала, а все остальные просто сели вокруг огромного дуба. Михаил, как всегда, не расставался с гитарой, Катя негромко напевала, Варвара, полностью положившись на датчики, спокойно дремала на плече у Виктора, Юля с Федором тихо переговаривались и улыбались чему-то своему. Павел слушал Катино пение, и ему неожиданно стало казаться, что он тут лишний. Не просто лишний, а сильно мешающий. Абсолютная идиллия, если бы не его присутствие - такого… неприкаянного. Никогда раньше он не испытывал настолько острого осознания смысла собственного выражения «седьмой – лишний». Некоторое время он молча лежал с закрытыми глазами, пытаясь справиться с нахлынувшим отчаянием, потом осторожно поднялся, на тревожный вопросительный взгляд Виктора негромко ответил:

- Я на Сережу посмотрю… - и, как можно медленнее и спокойнее, направился к выходу.

Из «Сюрприза», как во сне, добрел до жилого отсека, даже смог честно заглянуть в детскую. Конечно, Сережа мирно спал. Павел закрыл двери, сел в коридоре прямо на пол, закрыл глаза и замер, пытаясь ни о чем не думать. Да… Пора, наверное, все-таки податься к Юльке. За антидепрессантами. А то так и с ума можно сойти… Прав был Витька. Самое кошмарное – не разборки с Мишкой, не ревность и не неопределенность, самое ужасное – это вот такое беспросветное одиночество после того, как ты был кому-то нужен…

Павел очнулся от легкого прикосновения к плечу. Открыл глаза, поднял голову. Рядом, также, на полу, только на коленях, стояла Катя, внимательно глядя на него непонятными потемневшими глазами. Не сочувствие, не тревога… Странный взгляд.

- Кать, ты что? – спросил Павел неожиданно охрипшим голосом.

- Ты ушел, а у тебя был такой вид… Я захотела тебя найти, - уклончиво ответила она. – Им там не скучно, Мишка с гитарой – и ему сейчас не до меня.

- Опять? – устало поинтересовался он. – Опять не до тебя?

- Нет, что ты, - тихо засмеялась Катя в ответ. Помотала головой, и по-новому распущенные пушистые волосы легко взметнулись и мягко улеглись обратно на плечи. – Что ты… Все замечательно. Не волнуйся, наши проблемы ты уже достаточно решал. У тебя теперь своих много.

Павел пожал плечами.

- У меня теперь опять ничего нет, Катюша. Теперь, когда…

Ее рука взлетела к его волосам, осторожно погладила висок, щеку, скользнула к губам, заставив замолчать.

- Не говори только сейчас ничего, хорошо? – удивительно теплый шепот, такой близкий, такой ласковый. Все ближе и ближе… Тонкие пальцы скользнули обратно к его волосам, а мягкие нежные губы коснулись рта…

Нет, конечно, надо было ее оттолкнуть, железным тоном сказать, что она сошла с ума, что этого не должно быть, что не здесь, не сейчас… Только так это все было внезапно и так нужно, что вместо сопротивления он с неожиданной для самого себя силой притянул ее к себе, отвечая на поцелуй так, как будто это был последний раз в жизни, когда он целует женщину. Спустя несколько секунд они уже стояли на ногах, а еще через минуту Павел вносил прильнувшую к нему Катю в свою каюту, оставляя все сомнения, страхи и угрызения совести в пустом тускло освещенном коридоре.

 

Он так ничего и не сказал – как она и попросила, только потом, уткнувшись в ее удивительно сильное и нежное плечо, тихо выдохнул:

- Спасибо тебе, если бы ты только знала…

- А я знала, - так же тихо перебила Катя. – Я была нужна, поэтому и пришла. Я не могла оставить тебя одного.

- Не пожалела, что пришла? – приподнялся он на локте, по-новому изучая точеный Катин профиль.

- Нет, - улыбнулась она и повернулась к нему лицом. – С тобой было хорошо…

Павел некоторое время смотрел в ее улыбающиеся глаза, а потом его неожиданно осенило.

- Мишка знает, где ты? – спросил как можно небрежнее.

- Конечно, - спокойно кивнула Катя. – Он сказал, что если я на самом деле хочу так поступить – значит, это правильно.

Павел почему-то даже не удивился. Прислушался к себе – а нет ли там, внутри, какого-то проснувшегося комплекса, а не появилось ли чувство, что его обманули. Должно ведь быть такое чувство! Ведь Катя пришла не потому, что любила его, не потому, что ей это было очень надо, а потому, что это было надо ему… Странно, но ничего подобного ни в глубине души, ни на поверхности, не нашлось.

- Обдумал? – серьезно поинтересовалась наблюдавшая за его глубокомысленным лицом Катя. – Сам-то не пожалел?

Павел тряхнул головой и улыбнулся так, что ей неожиданно стало непонятно, почему она до сих пор не влюблена в этого сероглазого темноволосого красавца.

- Нет. О таком нельзя жалеть, - решительно заявил он.

- Тогда я пойду? – окончательно смутившись своих глупых мыслей, спросила Катя. – Если все в порядке?

Павел осторожно притянул ее к себе и снова поцеловал – на этот раз нежно и легко, совсем не так, как целуют женщину в своей постели, и отпустил. Честно закрыл глаза и дождался, пока Катя тихо сказала:

- Я ушла… Спокойной ночи, не грусти!

Он еще успел увидеть ее ласковую прощальную улыбку, и двери закрылись.

 

Утром Павел встал еще до будильника, оделся и, не заходя в столовую, пошел в рубку, отчаянно надеясь, что там именно Мишка. Угадал.

- Доброе утро, - сказал он с порога.

Михаил медленно развернул кресло к дверям, несколько секунд серьезно изучал его лицо, потом улыбнулся.

- Доброе. Теперь точно, доброе. Только, Пашка, - предупреждающе перебил он открывшего для объяснений рот Павла, - ничего не говори. То, что было вчера, меня не касалось. Давай не будем все это обсуждать, хорошо? Я рад, что ты пришел в себя, а то меня терзали неясные опасения за твою голову в последнее время.

- Я сам опасался, - согласно кивнул Павел. – Хорошо, обсуждать не будем. Хотя тебя это тоже касалось…

Михаил издал непереводимый звук – то ли фырканье, то ли пыхтение, - и отвернулся обратно к пульту.

- Ты работать в состоянии? – поинтересовался он. - Мы тут приближаемся к одной системке интересной… спектры бы посмотреть, прикинуть состав и прочее…

- В состоянии, - мысленно махнул рукой на завтрак Павел. Потом пообедаю вместе с завтраком…

***

Они достигли Солнечной системы в установленный срок. Как и рассчитывали Виктор с Павлом, с момента включения аннигиляционнных двигателей с подключенными к ним ускорителями Лиэлл, прошло две тысячи семьсот сорок дней. Ровно семь с половиной лет.

За это время «Заря» прошла пять планетных систем чужих звезд, все они были безжизненны – собственно, ничего нового в этом не было. Чем ближе к Земле, тем меньше вероятность обнаружения жизни на холодных или наоборот, огненных планетах. Как это и было известно, по мнению земных астрономов, и как утверждала Лиэлл.

На корабле изменений произошло мало. Полученной за время полета информации было более чем достаточно для того, чтобы загрузить работой лаборатории и компьютеры «Зари» и головы ее экипажа.

 

Сереже восемь лет должно было исполниться уже после возвращения на Землю. Его там ждали не только врачи и биологи, которые должны были провести во время карантина со всем экипажем ряд осмотров, тестов и прочих формальностей, но и персональные журналисты и фотографы. Несмотря на то, что человечество вышло в космос не только профессиональный, но и туристический, и любительский, Сережа все равно оказался первым и пока единственным человеком, рожденным в условиях космического полета. Для Варвары это известие было неприятным, хотя и вполне ожидаемым.

- Что делать… В принципе, Ли меня предупреждала, - вздохнула она после очередного сеанса связи с Землей. – Где эта знаменитость мирового масштаба? Надо ему уши надрать, пока его еще на постамент не поставили и золотой краской не покрасили.

- Зачем уши-то? – изумился Виктор.

- А чтоб не зазнавался, - серьезно ответила Варвара и пошла искать по кораблю «знаменитость», пора было загонять его в медотсек для очередного обследования – Варвара и Юля на протяжении всех семи лет строго контролировали состояние здоровья и развитие организма маленького Середы.

Собственно, на «Заре» было всего три места, где Сереже было позволено находиться без присмотра – его каюта, тренажерный зал и классная комната. Не найдя сына ни в одном из этих трех помещений, Варвара направилась в «Сюрприз». И угадала – уже ставший привычным пейзаж берега небольшого озера, зеленый лес, и две головы в воде. Павел твердо решил научить Сережу плавать раньше, чем тот ступит на Землю.

- Пашка, Сережа, выходите, - крикнула Варвара, надеясь, что за визгами и криками они ее все-таки расслышат. – Нас Юля ждет!

- Все, спортсмен, на берег, - скомандовал Павел, хватая отчаянно сопротивляющегося и хохочущего мальчишку в охапку. – Маму слушаться надо. Потом продолжим, если Юля не найдет в тебе кучу страшных болезней.

- Не найдет, - уверенно заявил Сережа, не переставая брыкаться. Однако усилия по сопротивлению успехом не увенчались, он был вынесен на берег и вручен Варваре, которая тут же завернула его в большое полотенце.

- Есть надежда, что на Земле он поплывет? – поинтересовалась она у Павла. Конечно, Сережа тут же завопил, что он готов поплыть прямо сейчас, и рванулся из материных рук обратно в воду, но был пойман.

- Есть, конечно, - улыбнулся Павел, подбирая свое полотенце с травы. – В принципе, он уже плавает. Пока долетим – профессионалом станет.

- Спасибо, - серьезно сказала Варвара. – Ты же понимаешь, что чем ближе Земля, тем больше у Виктора дел… мы его почти не видим. А ты здорово нас выручаешь.

Она вытирала голову сыну, а сама невольно любовалась стройной мускулистой фигурой Павла, который пытался разобраться в беспорядочно сваленной на траве одежде. Тихо вздохнула про себя – такое сокровище в одиночестве пропадает…

 

Когда-то они говорили о своем будущем, и Павел сказал, что не сможет долго жить на Земле – прилетит, передохнет и попросится еще в какую-нибудь экспедицию. Виктор тогда сказал, что после возвращения на Землю Пашке прохода не дадут представительницы прекрасного пола, и просто так его обратно в космос не отпустят. И дело даже не в том, что он единственный из них холостой, а в том, что… В общем, Виктор посоветовал Павлу смотреться почаще в зеркало, для повышения самооценки. Тот хмыкнул и сообщил, что к девушкам с некоторых пор в этом смысле совершенно равнодушен, независимо от показаний зеркала.

И ведь что характерно – действительно, за эти несколько лет он ни разу даже не взглянул ни на одну из своих спутниц, как на женщину. С тех пор, как ушла Ли. Как он это выдерживает? Хотя… Иногда ей казалось, что между ним и Катей есть нечто большее, чем просто дружба. Но рядом всегда был Михаил, и Катя вся светилась от любви, и, конечно, все это ерунда. Павел просто очень сблизился с ними обоими после всех этих приключений.

- Паша меня в шахматы учит играть! – гордо похвастался мальчик из недр полотенца. – Он говорит, я скоро Мишу обыграю!

- Если ты обыграешь Михаила в шахматы, я тебе сама памятник поставлю, - рассмеялась Варвара.

Павел, наконец, разобрался с одеждой и уже застегивал куртку.

- Пока вы обследуетесь, пойду я к Копаныгину…

- В шахматы играть? – вывернулся из полотенца Сережа.

- Нет, шахматы будут потом, - взъерошил ему волосы Павел. – Работать надо. Послезавтра пересечем орбиту Седны. Сегодня ночью включаем торможение. Мы уже почти дома, ребята! - Павел подхватил полотенце. – Варь, обнулишь тут все, закроешь?

- Конечно, - улыбнулась Варвара. – Иди, не беспокойся.

Павел ушел, а ей почему-то стало грустно. Вот прилетят они на Землю, и Пашка с Федькой наверняка снова отправятся куда-нибудь, осваивать большой космос. Юля, конечно, с Федором. Она с Виктором останется на Земле, по крайней мере, пока Сереже не исполнится хотя бы четырнадцать. Работа для Виктора уже нашлась, его с руками отрывали друг у друга Академия Наук, Центральное Конструкторское Бюро имени Королева, Центр Управления Полетами и несколько исследовательских институтов. Ей тоже уже поступили предложения из тех же институтов, из биологических центров… Что будут делать Копаныгины, оставалось неясным. Катя загадочно улыбалась, а Мишка пожимал плечами. Скорее всего, отправятся в какую-нибудь экспедицию на новую планету, чтобы Катя, наконец, занялась работой по своей прямой специальности – планетолога и археолога. Они все разойдутся…

Из задумчивости ее вывел Сережа.

- Мам, а можно, я сам обнулю код? – подергал он ее за руку.

- Конечно, можно. Только сперва забери полотенце, - улыбнулась она.

 

Через два дня, когда были выключены аннигиляционные двигатели, стало не до раздумий. Работа была у всех – подготовить корабль к карантину, который все корабли, пришедшие из дальнего космоса, проходили на Нептуне, оказалось делом не из простых. В течение последующих нескольких дней, когда готовились к высадке на Нептун, когда выходили на его орбиту, режим работы опять был авральным, и плавать Павел больше с Сережей не успевал.

Наконец, наступил момент, когда «Заря» состыковалась с пассажирским челноком, готовым к перевозке экипажа на Нептун. Как ни странно, оставили корабль все довольно легко. Видимо, ностальгия и грусть от расставания с космическим домом, в котором они жили одной семьей больше десяти лет, придут потом. А сейчас слишком велика была радость от встречи с людьми.

Чтобы облегчить адаптацию к новой Земле, еще на Нептуне им организовали работу с медиками и учеными, происходящими из России. Все-таки, общаться с первыми за десять с лишним лет землянами хотелось без смыслоуловителей и переводчиков…

***

Привыкнуть к тому, как изменилась Земля, оказалось нелегко, но реально. Быстрее всех адаптировались Виктор с Варварой, и, конечно, Сережа. Работа поглотила родителей, а море новых впечатлений – сына.

Спустя полгода после возвращения Павел, получив добро от своего врача, пошел просить разрешения на работу в космосе. В центре по распределению столкнулся с Лобановым. Хотя они встречались в последний раз не так уж и давно, всего-то три недели назад у Середы на дне рождения Сережи, обрадовались так, будто сто лет не виделись.

- Ты туда? – ткнул пальцем в небо Федор.

- А куда же? – пожал плечами Павел. – Я давно собирался.

- Будешь смеяться, но я тоже. Я тут уже второй раз, мне обещали подобрать подходящее место, чтобы мы могли вдвоем лететь, с Юлькой, - похвастался Лобанов.

Павел не успел ответить. Распахнулись двери приемной, и выглянула девушка в таких огромных радужных очках, что Павлу на секунду показалось, что из-за двери выпорхнула гигантская стрекоза.

- Ой, как хорошо, что вы тоже тут! – вскрикнула девушка, увидев Павла. – Алексей Петрович как раз просил меня вас разыскать! Заходите вместе, - распахнула она двери пошире.

Федор недоуменно пожал плечами, и они оба зашли вслед за Стрекозой в приемную.

 

Все оказалось просто – начальник отдела кадров Московского Космопорта был пра-пра-пра… короче, одним из его дедов с несколькими приставками «пра-» был некто Анатолий Ямщиков, бывший одноклассник Павла и Федора. Естественно, Алексей Петрович не мог лично знать легендарных пионеров Вселенной, но свою причастность и к ним, и к первой межзвездной в его семье не забывали.

- Федор Николаевич, Павел Кондратьевич, у меня к вам предложение немного иное, чем вы ждете, но, мне кажется, оно должно вам понравиться, - заявил Алексей Петрович, когда они выяснили все нюансы своего знакомства-незнакомства. – У меня есть несколько мест в новой колонии на Уране. До сих пор эту планету незаслуженно обходили, считалось, что она малоперспективна. А недавно там нашли следы искусственной деятельности, вероятно, разумных существ. Правда, для этого понадобился несчастный случай. Людей, конечно, спасли, но, пока они пребывали на Уране, им удалось сделать это открытие. Все пока держат в тайне, чтобы не создавать нездоровых сенсаций. Поскольку вы – единственные из всего человечества, кто напрямую контактировал с иными цивилизациями, вполне разумно, как нам показалось, было бы пригласить на эту работу именно вас. – Кадровик сделал паузу, а потом как бы невзначай добавил: - Кстати, Михаил Васильевич и Екатерина Сергеевна уже дали свое согласие на участие в этом проекте.

- Вот жуки! – мгновенно отреагировал Федор. – И ведь хоть бы слово сказали!

- Михаил Васильевич был у меня только позавчера, и взял с меня слово, что я непременно разыщу вас, это было его непременное условие, - вступился Алексей Петрович за Копаныгина. – А тут вы приходите сами…

- Простите, наверное, это неожиданный вопрос, но можно узнать…? – решился Павел.

- Если вы интересуетесь, примут ли участие в проекте Виктор Данилович и Варвара Михайловна, то вынужден огорчить. Они оба отказались от работы за пределами Земли, пока их сын не достигнет возраста совершеннолетия, - угадал кадровик.

- Ты чего, Пашка, мы же это обсуждали три недели назад, - удивился Федор, когда они уже вышли из кабинета. Стрекоза застенчиво улыбнулась им, когда они проходили мимо. – О, вот еще одна жертва твоих прекрасных глаз, - заметил Лобанов.

Павел поморщился.

- Это дежурная улыбка нам обоим, - недовольно сказал он.

- Не согласен. Я ее видел вчера, она была со мной сурова и непреклонна, - не согласился Федор. – Пошли к Марку, отметим начало новой жизни?

- Пошли, - не стал возражать Павел.

 

Марком звали владельца небольшого кафе-ресторана недалеко от Космопорта. Наполовину испанец, наполовину русский, Марк был довольно интересным человеком. С ним одинаково обстоятельно можно было поговорить о музыке и литературе и со вкусом обсудить последние спортивные новости или проходящих мимо красивых девушек. Кафе его было небольшое, но уютное, с залом, в котором располагалась сцена, там постоянно звучала живая музыка. Именно она и привела в свое время в это кафе Павла, когда он бесцельно слонялся вокруг Космопорта, еще не имея разрешения на работу от врача. Вот уже почти четыре месяца, как они с Федором были завсегдатаями музыкального кафе, успели познакомиться и подружиться с самим хозяином и некоторыми любителями живой музыки.

Сегодня на сцене у Марка играл молодой саксофонист, которому на синтезаторе аккомпанировала не менее молодая брюнетка в строгом черном платье. Федор пошел к стойке, заказать у знакомого бармена два «как всегда» - после возвращения никто из них так и не научился пить алкоголь, и они долгое время удивляли Марка и его работников своим пристрастием к свежевыжатым сокам – концентраты им смертельно надоели в космосе. Позже все служащие и завсегдатаи кафе привыкли к широкоплечим трезвенникам, и перестали обращать на них внимание.

- Ну, вот, - возвратился Федор к столику, где его ждал Павел. – Тут сегодня тихо, даже удивительно.

- Будем считать, это хороший знак, - решил Павел, принимая свой бокал. – Работа должна сложиться удачно. Надеюсь, мы не пожалеем, что не летим снова в дальний космос.

- Главное, чтобы ты не пожалел, - начал Лобанов, но оборвал сам себя.

Павел усмехнулся.

- Хватит смотреть на меня, как на инвалида. Это меня будет теперь всю жизнь преследовать?

Федор смутился.

- Да я вовсе… - попытался он что-то объяснить, но Павел его почти не слушал.

- Федь, все равно визит к соэллианам – дело очень далекого будущего. Ты же слышал – мы полетим туда только тогда, когда сможем осуществлять связь на такие сверхдальние расстояния. А тут прогнозы неутешительные. Мы до сих пор не можем наладить связь с Варианой, а это в два раза ближе… Так что мне все равно, по большому счету – что Уран, что Альфа Центавра.

- Ну, и ладно, - решительно перебил его Федор. – Паш, давай уже – за удачу нашего мероприятия!

Они выпили сок, и тут Федор, сидевший лицом к входу, просиял.

- Глянь лучше, кто к нам пожаловал!

Павел обернулся и увидел идущих по залу Катю и Михаила. Оба улыбались, Катя помахала рукой.

- Сто процентов, они только что от пра-пра-пра Ямщикова, - уверенно сказал Федор.

 

Конечно, так оно и оказалось. Посидев еще полчаса в кафе, они успели поделиться новостями с подсевшим к их столику Марком, выпить еще по паре бокалов сока, а потом решили, что пора поехать к Середе, благо, рабочий день уже близился к концу.

- Пока доедем, как раз они все соберутся дома, - утверждал Михаил.

- А чтоб время потянуть, заедем к нам, надо Юльку тоже взять, - согласился Федор.

 

Конечно, Юля поехала с ними. Конечно, Виктор был за них рад, но страшно переживал, что не может тоже лететь на Уран. Конечно, Варя сначала обрадовалась, увидев всех в полном сборе – они редко встречались в последнее время все вместе, - а потом, конечно, расплакалась, когда узнала об их скором отлете.

- Варенька, мы вернемся через четыре года, - успокаивала ее Юля. – А там уже скоро и Сережику будет четырнадцать, и мы сможем лететь куда-нибудь уже совсем все вместе.

- Кстати, - заявил Лобанов, - вам поручается определить, куда мы через шесть лет летим. Витька, на тебя все наши надежды!

Когда все уже сидели за столом, пили чай, а Михаил снял со стены гитару и тихо начал наигрывать что-то романтично-мелодичное, Катя неожиданно спросила:

- Ребята, а сколько еще мы сможем летать? Мы тут так раскидываемся – четыре года, шесть лет…

Юля ответила первой.

- По физическим нормам – еще лет тридцать. Налетаемся.

- Я узнавал – именно для нас нормы несколько более жесткие. После сорока лет нас будут допускать к полетам только после жутких бюрократических процессов и кошмарных биологических осмотров и обследований, - сообщил Середа.

- Нам остается только улететь через шесть лет на подольше, чтобы если и вернуться, то уже в таком возрасте, чтобы самим никуда летать не захотелось, - улыбнулась Варвара.

- Я до такого возраста не доживу, - уверенно сказал Лобанов.

Все заулыбались, а Павел тихо сказал:

- Мне нужно на Соэллу.

Его услышали, хотя он сказал это больше самому себе. Михаил прижал ладонью струны гитары и первым ответил, совершенно не удивившись:

- А что, я лично не возражаю. Достаточно далеко, как заказывали.

- И цель есть, и не только научная, - добавил Федор.

За столом воцарилось молчание. Виктор понял, что все ждут его решения.

- Ребята… Пашка, я понимаю. Только не уверен, что мы доживем до того дня, когда Космический Совет ООН одобрит полет к Соэлле. Там все так сложно…

- Мы постараемся что-нибудь сделать, - перебила его Варвара. Проявившаяся снова тоска в глазах всегда спокойного и веселого Павла ее просто убивала. – Шесть лет – это срок. Витя будет пробивать проект экспедиции к Соэлле, я тоже руки приложу. К нам должны прислушаться!

- Одно «но», - вставил Михаил. – Ребята, мы должны, по-прежнему, не афишировать нашу и твою, Пашка, в частности, личную заинтересованность в этой экспедиции.

- Мишка прав, как всегда, - кивнул Середа. – В любом случае, это должно выглядеть исключительно как научно-исследовательский интерес…

- Все, Витька, Варя, мы на вас надеемся, - заключил Федор. – Давайте хватит пока о работе. Миш, сыграй «Ночь прошла»…

***

Для окончательного подписания контракта Павел заехал к Ямщикову один, поскольку график тренировок у всех был разный, и никого вытащить с собой у него не получилось. Стрекоза встретила его в приемной все той же слегка застенчивой улыбкой.

- А Алексей Петрович только что вышел, подойдет через десять минут, - сообщила она. – Подождите здесь, пожалуйста.

Девушка широким жестом указала на кожаные диванчики в окружении небольших декоративных пальм в подставках.

- Хотите кофе? – предложила Стрекоза, явно чувствуя себя виноватой в том, что Павлу приходится ждать.

Он улыбнулся.

- Я бы не отказался, - хотя на самом деле кофе он не любил, но не хотелось заставлять Стрекозу переживать еще больше.

Девушка занялась кофеваркой, а Павел судорожно соображал, как бы так спросить ее имя, чтобы она не подумала, что он к ней… как это… клеится. Просто уже немного неловко казалось думать о ней, как о Стрекозе, раз уж заговорили, как люди.

- Павел Кондратьевич, - окликнула она его, - если вас не затруднит, возьмите там, в шкафчике, чашку - вам ближе.

- Можно просто Павел, - сказал он, доставая чашку. – Кстати, а вас как зовут? А то вы мое имя знаете, а я ваше – нет. Как-то неправильно.

- Алена, - просто ответила Стрекоза.

 

После подписания контракта Павел подошел к Алене поблагодарить за кофе и приятную беседу, которой девушка развлекала его, пока Ямщиков отсутствовал вместо десяти минут все полчаса. Как-то неудобно было уйти, не попрощавшись.

- Павел, а вы надолго улетаете? – неожиданно спросила Алена. Было видно, что она давно хотела это спросить, но решилась только перед самым его уходом.

- На четыре года, - удивился он вопросу. – А вы что, дождаться меня хотите?

- Не знаю, - смутилась Стрекоза, а Павел почувствовал, что эта девушка определенно, ему начинает нравиться. Вот еще, новости… А Алена вдруг осмелела: – Можно, я вас провожу перед отлетом? В Космопорт?

Павел задумался. С одной стороны, незачем было пудрить ей мозги, если он все равно не планировал развивать никакие отношения с девушками в принципе. А, с другой стороны, отказываться, почему-то, тоже не хотелось. Кроме того, пройдет четыре года, Стрекоза просто забудет его за это время, и все останутся довольны…

- Алена, а что вы делаете после работы? – решился он.

***

Оставшиеся три недели все свободное время после тренировок до отбоя Павел проводил с Аленой. Как ни странно, ему оказалось не менее интересно, чем ей. Он рассказывал ей о космосе и об их путешествии, а она ему – о Земле и о себе. Они то гуляли по Москве, то сидели в маленьких кафе, а однажды Алена пригласила его к себе на чай. Как-то так незаметно получилось, что он остался у нее на ночь.

 

С ребятами Павел Алену не знакомил, ему казалось, что они неправильно воспримут ее появление в его жизни. Сам он не связывал со Стрекозой никаких планов на будущее, о чем честно сказал ей в тот первый вечер у нее дома. Ему не хотелось, чтобы девушка питала на его счет какие-то иллюзии. Как ни странно, но она не расстроилась и не обиделась.

- Не думай, что я наивная девочка, которая уже решила, что дождалась своего принца на белом коне. Мне интересно с тобой, а тебе, по-моему, со мной. Надо ли нам выяснять какие-то отношения, если учесть, что через несколько дней ты улетаешь на четыре года?

Павел согласился, что не надо. И что интересно. И что, в общем-то, достаточно приятно.

 

В последний вечер перед отлетом Павел привел Алену к Марку. Просто хотел показать ей свое любимое место. Почему он сделал это именно в последний день, сам не понимал. То ли не хотел разговоров о Стрекозе с Федором, который частенько сидел тут и один, и с Юлей, то ли просто самое красивое приберегал для последней встречи.

Никого из ребят в этот вечер в кафе не было. Подошедший Марк сказал, что Федор был вчера, попрощался и уже заказал столик на девять человек на день возвращения, через четыре года.

- Почему на девять? – удивился Павел.

- Он долго думал, считать ли сына Виктора, и, на всякий случай, посчитал.

- А девятый?

- Федор сказал, что ты всенепременно об этом спросишь, - улыбнулся Марк. – Просил передать, что он не дурак – это дословно, - и прекрасно понимает, почему ты все время после тренировок пропадаешь и ночами тебя тоже нет дома. Я вижу, он не ошибся, - склонил Марк голову в сторону Стрекозы.

- Ой, Ален, познакомься – это Марк, - спохватился Павел. – Марк, это Алена, моя подруга.

- Очень приятно, - улыбнулась Алена, снимая очки.

- Взаимно, - согласился Марк. – Паша, зачем ты скрываешь такую красивую девушку от народа?

- Я не скрываю, - пожал плечами Павел. – У нас было, чем заняться, кроме как устраивать смотрины.

- Ну, я же не в упрек, я так просто, - Марк внимательно изучал Алену, а девушка, совершенно не смущаясь – его.

- Марк, тебе не говорили, что так долго смотреть на человека в упор неприлично? – Павел чувствовал, что ему не очень нравится пристальное внимание испанца к Стрекозе. Дождался хотя бы его отлета, что ли…

Видимо, и Марк, и Алена поняли его недовольство, потому что хозяин кафе спустя пару минут извинился, сослался на работу и тихо ретировался в подсобку. Алена осторожно дотронулась до руки Павла.

- Паша, ты не обижаешься? Просто, когда меня так нахально рассматривают, я не краснею и глаза не прячу, а отвечаю таким же взглядом. Обычно люди быстро тушуются.

- Кто угодно, только не Марк, - рассмеялся Павел, и напряжение ушло.

 

Вечер они провели чудно, еще лучше прошла ночь, а утром Алена проводила Павла до проходной Космопорта, где все, отправляющиеся на Уран, собирались для прохождения последних осмотров, сборов и непосредственно отлета на ожидающий на орбите корабль «Дельта», следующий специальным рейсом на Уран.

Прощание было странным. Алена не плакала, но была так печальна, что Павлу даже стало не по себе.

- Не грусти, не пройдет и полгода, как ты меня забудешь, - он говорил совершенно серьезно. По крайней мере, ему почему-то очень хотелось, чтобы так и было.

- Ты так торопишься от меня отделаться, - попыталась улыбнуться Алена. – А если не забуду?

- Значит, дождешься, - улыбнулся и Павел. – И тогда, через четыре года, и посмотрим, что нам делать. Не надо создавать себе проблемы искусственно, они имеют обыкновение возникать естественным путем. Посмотри на ситуацию с другой стороны – мы прекрасно провели время, узнали много интересного и приобрели хорошего друга – ведь приобрели? Ты – меня, а я – тебя. Разве этого недостаточно, чтобы считать эти три недели очень удачными?

Алена сняла очки и серьезно посмотрела на Павла совсем не стрекозиными карими глазами.

- Спасибо тебе.

- За что? – удивился он.

- За то, что у меня были эти три недели, - просто ответила Алена. Она быстро обняла Павла, легко поцеловала и отстранилась, он даже не успел ответить на поцелуй. – Все, не люблю прощаться долго. Счастливого пути, удачной работы и легкого возвращения! Я встречу тебя, вот увидишь.

Павел молча смотрел, как она уходит, и только, когда она уже подошла к повороту, чтобы скрыться из поля зрения, крикнул вслед:

- И тебе спасибо, Аленушка!

Она, не останавливаясь, махнула ему рукой и послала улыбку, от которой на душе стало легко и спокойно – она не обиделась, она не жалеет, что вообще была с ним…

***

С Федором о Стрекозе заговорили только один раз. На Уране, когда они уже прошли распределение, и устраивались в своих комнатах, Лобанов, как бы невзначай, задал вопрос - как Павел провел последние три недели.

- Нормально, - он давно решил, что Федьке можно сказать все, как было. – Помнишь секретаршу Ямщикова?

Федор присвистнул.

- Да, ты времени зря не терял… Говорил я, что та улыбка была тебе?

- Говорил. Только, Федь, это уже дело прошлое. Она осталась там, а я теперь здесь, и когда вернусь на Землю, буду все равно пробиваться на Соэллу. И давай оставим эту тему. Она просто интересный человек, мы хорошо провели время и расстались, вполне довольные друг другом.

- Не сомневаюсь, - покивал Федор, но тему эту больше не поднимал.

Ночью Павлу снилась Алена, которая целовала его тем самым легким поцелуем, а потом снимала свои стрекозиные очки и внимательно смотрела улыбающимися глазами цвета голубого зимнего неба, в обрамлении шелковистых золотых ресниц.

***

Виктор Середа шел направлению к Космопорту. Настроение у него было самое, что ни на есть, светлое и переливающееся всеми цветами радуги. Послезавтра на Нептун должны были высадиться сменившиеся контрактники, которые закончили свою часть работ по исследованию следов инопланетной цивилизации на Уране. Через две недели, если карантин все пройдут без проблем, они должны будут приземлиться в этом самом Космопорте. Виктор знал, что все пятеро из его бывшего экипажа возвращаются этим рейсом. На последнем сеансе связи с "Дельтой" Федор передал ему просьбу проверить, как там его заказ на столик у Марка – в действии, или надо хозяину напомнить.

 

Надо сказать, что супруги Середа вместе с сыном, после отлета «Дельты» четыре года назад, также сделались постоянными посетителями кафе на площади перед Космопортом. Марк их давно причислил к своим друзьям, со всеми перешел на «ты», и о столике, конечно, помнил. А если бы и забыл, ему бы напомнила его жена. Марк женился три года назад, на молоденькой очаровательной служащей Космопорта Алене. Как они сознались, познакомил будущих супругов никто иной, как Павел Козелков. Алена очень смущалась, хотя, по ее словам, они с Павлом расстались не больше, чем просто друзьями.

 

Впрочем, все это были нюансы. Через неделю вернутся ребята. Кроме радости от предстоящей встречи, Виктора немного волновало то, что первое, о чем его спросят после приветствий, будет – как там планы полета к Соэлле. А никак.

Как Виктор и предсказывал, все его предложения и проекты экспедиции в район Большой Медведицы встречались просто в штыки. Нет дальней связи, а без нее осуществлять контакт с могущественной инопланетной расой было невозможно – слишком велика ответственность. Однако Середу уверили, что если в ближайшие десять лет ситуация изменится в сторону положительного решения, он и его бывший экипаж будут первыми, кого включат в состав экспедиции.

Десять лет… к тому времени им всем будет за сорок, а достигнуть Соэллы они смогут только к пятидесяти. Конечно, современная медицина и далеко шагнувшая вперед биология позволяли продлить молодость организма, но они-то все семеро были детьми двадцатого века, их время было сильно упущено – как им обещали, лет до ста они доживут, если будут осторожны, но и только. Что ж, учитывая, как именно они проживают эти годы, не так уж и плохо.

Все это было бы более чем печально, если бы не Марк, который два года назад сделал очень правильный выбор между двумя музыкальными группами для своего кафе…

С этими мыслями Виктор вошел к Марку, чтобы сообщить ему о дне торжественной встречи.

В кабинете Марк был не один. Впрочем, к Матиасу, как представился ему при первой встрече этот высокий блондин арийской внешности, Виктор уже давно относился, как к своему. Тем более что Матиас тоже ждал возвращения исследователей с Урана, как и Виктор с Марком, и ему небезынтересно было бы узнать о дне, когда это событие, наконец, свершится.

- Марк, Матти, я к вам с новостями. Наконец стало известно, когда они будут на Земле, - после приветствий сообщил Виктор.

- Когда же нам ждать наших путешественников? – слегка растягивая слова на прибалтийский манер, поинтересовался Матиас. По-русски он говорил вполне уверенно, хотя частенько чувствовалось, что язык ему чужой.

- Пятого мая «Дельта» выходит на земную орбиту, а шестого они высаживаются в Космопорте, - Виктор опустился в любимое кресло напротив окна, из которого было видно синяя стеклянная башня офисов Космопорта. – Марк, по этому случаю надо выпить.

- Ты, как всегда, апельсиновый? – для порядка спросил испанец, хотя все привычки Середы знал уже, как свои собственные.

- И я апельсиновый, - подал голос Матиас. Он сидел спокойно, только Виктор все равно чувствовал, как этот непробиваемый ариец волнуется. Ничего, тебе полезно поволноваться, - подумал Середа. Все-таки странно видеть этого человека мирно сидящим в кресле рядом и нервничающим при мысли о прилете ребят. Конечно, ему есть, отчего переживать, странно другое. А именно – то, что Матиас сидел в этом кабинете, само по себе было из разряда «фантастическое, не бывает». Виктор не уставал удивляться этому факту на протяжении последних двух лет.

Свое знакомство с Матиасом он скрывал даже от жены. В общем зале Матти появлялся редко, чаще он или сидел у Марка, или слушал выступление вот уже два года неизменной группы за кулисами маленькой сцены. А еще он много гулял по Москве, иногда улетал «на экскурсию», как он это называл. За два года их знакомства Матиас побывал почти везде, куда мог доехать или долететь – разве что Антарктиду не посетил. Холод он не любил…

Варваре Виктор собирался представить Матиаса тогда же, когда и остальным членам команды, то есть через две недели. Почему он не рассказывал ей об этом знакомстве до сих пор, Виктор мог объяснить сам себе только одним – за годы на месте командира корабля он научился хранить некоторые тайны ото всех, включая любимую жену. Потому что давно известно – знает один человек – не знает никто. Знают двое – знают все. А присутствие Матиаса в Москве он сам просил до определенного момента не афишировать. Виктор его понимал…

***

На Нептуне карантин проходил достаточно весело. Все без исключения были рады возвращаться на Землю. Хотя работа на Уране была интересной и небезрезультатной, но достаточно утомительной.

- Пашка, не грузись! Мы скоро дома будем! – хлопнул Павла по плечу незаметно подкравшийся сзади Федор. Павел вздрогнул, но улыбнулся. Все-таки возвращаться всегда приятно…

Они стояли на верхнем этаже жилого купола. Над ними раскинулась бархатное черное небо, усыпанное звездами.

- Видишь ее? – спросил Павел.

- Вижу, - кивнул Лобанов.

Чуть не скрываясь за краем стеклянного купола, на горизонте светилась маленькая зеленоватая звездочка. Земля. Им повезло – она нечасто радовала людей на Нептуне своим присутствием на небосклоне.

- Я почему-то дико волнуюсь, Федька, - признался Павел в непонятном чувстве, которое владело им в последние несколько недель сборов, полета и карантина. – Может, что-то случится?

- Ага. Твоя Алена будет встречать тебя в Космопорте с букетом, - подколол его Федор. Увидев изменившееся лицо Павла, поспешно добавил: - И с выводком детишек. Она выскочила замуж за Марка, как только вы расстались, вот увидишь. Не волнуйся, она не будет висеть у тебя на шее. Она далеко не глупа, я это еще в первую встречу с ней понял.

- Вообще-то, я думаю не об Алене, - тихо возразил Павел. – Я думаю о том, что мы не полетим на Соэллу.

- Нельзя быть таким пессимистом, - покачал головой Федор. – Откуда ты знаешь? Кроме того, даже если у Витьки не сложилось, у нас еще есть три-четыре года. Все вместе мы чего-нибудь добьемся. Не переживай раньше времени.

- Раньше времени? – Павел усмехнулся, хотя смеяться вовсе не хотелось. – Федя, я жду уже двенадцать лет. Сколько будет ждать она? Кроме того, идет мое время, годы уходят. Мне сейчас тридцать два, через четыре года мне будет тридцать шесть. Даже при удачном стечении обстоятельств мы доберемся до Соэллы не раньше, чем мне стукнет пятьдесят. А ей - вечные двадцать…

- Пашка, не дури себе голову. Она сказала, что вы обязательно встретитесь?

- Ага, в следующем моем рождении, - махнул рукой Павел. – Это несерьезно, Федя. Без шансов. Если бы она могла и хотела вернуться на Землю, она бы это давно сделала.

- Ты ей не веришь? – серьезно спросил Федор.

- Я ей верю, тогда она говорила, что думала и чувствовала. Только я начинаю сомневаться в вечной любви… Вот в такие отношения, как с Аленой, я верю. Тут все очевидно и просто.

- Простых отношений не бывает, - помотал головой Лобанов. – Ты не забывай, что она и Алена – две большие разницы. Ли может ждать очень долго. И не заморачивайся даже. Если ты прилетишь к ней, она будет счастлива. Главное, что должно тебя успокаивать – на Соэлле у тебя нет соперников.

- Да, если она уже не живет лет пять на Земле с другим, - горько сказал Павел.

- Братец, да ты ревнуешь! – изумился Федор. – Причем совершенно беспредметно!

- Ну да. Мы были вместе всего несколько месяцев, а потом двенадцать лет, и еще неизвестно сколько, она - там, а я – здесь. Если это не предмет для тревоги, то я – китайский император.

- Не похож, - критически оглядел его Федор. – Ладно, убедил. Можешь продолжать нервничать. Только пошли к ребятам, нам медики прощальный ужин устраивают.

***

Путь на Землю от Нептуна занял положенные три дня. «Дельта» вышла на околоземную орбиту, и все контрактники дружно загрузились в пассажирский челнок, который доставил их на поверхность Земли, совершив удачную посадку на Московском космодроме.

Уже на бегущей дорожке от космодрома в здание Космопорта, Лобанов углядел в толпе встречающих Виктора и Варю. А когда подъехали ближе, стало понятно, что они не одни. Кроме машущего руками Сережи, который уже доставал далеко не самому низкорослому Виктору до плеча, Павел разглядел знакомые радужные очки.

- О! – воскликнул и Федор. – За четыре года она не сменила имидж, специально, чтобы мы ее издалека узнали! И букет присутствует! Пашка, извини, но я не виноват – она сама.

- Нет, виноват именно ты, - буркнул Павел, невольно ища взглядом обещанный выводок детей.

 

- С возвращением! – Виктор обнял всех пятерых, по очереди передавая их Варваре и Сереже.

- Мы так скучали, - со слезами наперебой щебетали Катя с Юлей. – И по вам, и по Земле… Это так тяжело, когда знаешь, что вы почти рядом…

- Да уж, - соглашался непривычно сияющий Михаил, - по сравнению с Варианой – просто в двух шагах, а не дотянешься!

Павел подошел к стоявшей в отдалении Алене, скрывающейся за огромным букетом сирени.

- Здравствуй, Стрекоза, - улыбнулся он. – Зачем ты прячешься?

- С возвращением, - тихо отозвалась она, протягивая, наконец, цветы. – Я не прячусь. Я же обещала тебя встретить, вот и встречаю.

- Спасибо, Аленушка. – Павел принял сирень. – Здорово пахнет… Как ты живешь?

- О, у меня все в порядке, Паша. Только… я тебе сразу скажу… чтобы не тянуть…

- Ты вышла замуж за Марка, - ляпнул Павел Федькино предсказание, но она вместо недоумения и обиды просто смутилась.

- А… откуда ты знаешь? Мы просили Виктора не говорить вам, пока…

Павел от изумления некоторое время не мог найти слов, а потом рассмеялся, чуть не испугав Алену.

- Федька, прорицатель доморощенный! – стукнул он Лобанова по спине. – Ты промахнулся только с детишками!

- Чего? – удивился Федор, но довольно быстро сообразил, в чем дело. – Ну, Марк! Вот ведь жук!

Наконец, все разобрались с приветствиями и объятиями.

- Ребята, мы сразу в кафе, или вы хотите передохнуть? – заботливо спросила Варвара. – Кстати, Витя обещал, что на нашем ужине будет человек, который имеет отношение к экспедиции на Соэллу…

- Конечно, они хотят отдохнуть! Вот у Марка и отдохнут, - перебил ее Виктор, и, не слушая возражений жены, направился к выходу.

Улучив момент, когда они немного отстали от остальных, Павел успокоил взволнованную Стрекозу.

- Ален, ты не переживай, вспомни, я ведь так и говорил, все правильно. Если ты с ним счастлива, то я за вас очень рад, правда.

- Я боялась, ты обидишься на него, - вздохнула Алена.

- На Марка? На этого матадора невозможно обижаться, - снова засмеялся Павел.

Девушка еще раз вздохнула, на этот раз с явным облегчением.

- Друзья? – спросила она Павла, снимая очки и поворачиваясь к нему лицом.

Павел неожиданно вспомнил тот сон, когда за стеклами очков Алены его встретили глаза Лиэлл, и вздрогнул. Но глаза были обычные, карие Аленины глаза.

- Друзья, - кивнул он. – Побежали догонять, мы отстали.

***

Столик их ждал несколько больших размеров, чем было заказано.

- Не понял. Тут стол явно не на восемь, и даже не на девять человек? – шепнул Федору Михаил. – Мы не ошиблись адресом?

- Давайте, давайте, усаживайтесь, - подтолкнул их Середа. – Все, как надо. Сейчас будет музыка, песни, если хотите – танцы. И новые знакомые будут, и старые. Прямо сейчас. Прошу всех садиться, - повысил он голос, это подействовало.

- Приветствую героев-исследователей! – появился, наконец, Марк с огромным фирменным кувшином с апельсиновым соком. – Это, так сказать, последний штрих! - поставил он кувшин в центре стола.

- Марк, а где Матти? – спросил Виктор.

- Матти сейчас будет. И музыка сейчас будет, - кивнул Марк.

Все некоторое время одновременно пытались выяснить, как дела у Марка, что нового на свете делается, и когда они летят к Соэлле. Громче всех кричал Сережа, пытаясь выяснить, когда Павел сможет поехать с ним к морю, чтобы выяснить, кто из них быстрее плавает.

Тем временем на сцену, наконец, начали выходить музыканты. Двое молодых людей в легких светлых куртках и брюках тихо заняли места за синтезатором и ударниками. Вперед вышла невысокая светловолосая девушка с гитарой и опустилась на стул, ожидавший ее посреди сцены. Ребята сидели достаточно далеко, к тому же, свет был направлен прямо из-за спин музыкантов, так что лиц их разглядеть было практически невозможно. Наверное, это правильно – когда слушаешь хорошую музыку, не нужно обращать внимания на лица исполнителей…

- Вам должно понравиться, - заявил Марк.- Они поют песни конца двадцатого – начала двадцать первого века. Голос у девчонки замечательный, я, когда услышал, сразу понял – вот оно, мое! Кстати, а вот и Матиас, - без перехода сообщил он, приглашая к столу высокого мужчину с золотистыми густыми волосами до плеч, в солнцезащитных очках. Если не считать глаз, которые невозможно было рассмотреть за темными стеклами, выглядел он немцем или прибалтом. Когда же он заговорил, сходство усилилось.

- Я рад приветствовать вас на родной планете, - слегка склонил он голову после того, как все были друг другу представлены.- И я прошу у вас разрешения присутствовать за вашим столиком сегодня.

Легкий акцент усиливал впечатление его не русского происхождения. В принципе, Матиас производил эффект приятного человека, единственное, что было непонятно – почему Марк с Виктором сочли необходимым его присутствие именно на их первой встрече… видимо, что-то срочное. Наверное, это его имела в виду Варвара, когда говорила о Соэлле.

Тем временем музыканты на сцене закончили настраивать инструменты, и девушка с гитарой заиграла негромкую, но довольно быструю мелодию. Что-то типа кельтских мотивов, определил Павел, окидывая взглядом фигурку на сцене. Светлые, видимо, длинные, волосы собраны на затылке тяжелой прической, такой же костюм, как и у парней за клавишами и ударниками, только голубого цвета, больно резанувшего Павла еще с первого взгляда. Девушка запела. Пела она на английском языке, Павел даже смутно припомнил, что слышал эту песню еще до полета к Кассиопее. Он напрягся, вспоминая название.

- « Blackmore’ s night», - подсказал наблюдавший за ним Матиас. – Песня « Under a Violet Moon». Очень красивая музыка. И очень красивый голос, не правда ли?

Встретив удивленный взгляд Павла, пояснил:

- Я знаком с певицей, и вот уже два года, как слежу за их репертуаром и выступлениями, знаю практически все их песни...

Между тем беседы за столом перетекли в более спокойное русло – то ли все, действительно, устали, то ли музыка располагала к более душевным разговорам. Плавно разговор перешел от обсуждения дел прошлых к планам на будущее. Виктор рассказал про отказы, полученные им во всех инстанциях по поводу экспедиции к Большой Медведице. За столом подавленно замолчали. Зато теперь отчетливо была слышна песня, и нежный, но звонкий голос певицы заставлял Павла волноваться все больше. Он уже понимал, что его мечта с полетом к Соэлле неосуществима, но надежда на что-то светлое и радостное не угасла в душе, а наоборот, словно росла изнутри, так что становилось трудно дышать.

- Витька, но надо же что-то делать! – первым не выдержал Лобанов. – Ребята, надо что-то решать!

Все разом опять зашумели, уже по-деловому, без улыбок. А Павел едва мог улавливать, о чем они все говорят.

- Вы так волнуетесь, - наклонился к нему Матиас. – У вас что-то случилось? Или вы так расстроены тем, что не сможете лететь в этот полет? – казалось, он тоже волнуется, и от этого начал строить фразы так, что стало очевидно, насколько русский язык ему не родной.

- Я очень хотел полететь туда, - сам не понимая, почему он решил говорить об этом с малознакомым человеком, отозвался Павел.

- Вы так стремитесь к неизведанному? Зачем вам Соэлла? – Павла удивило, насколько этот вопрос, судя по голосу, волновал внешне невозмутимого Матиаса.

- А вас интересую именно я? Почему вы не спросите, зачем к Соэлле стремится, скажем, Федор? – уклонился Павел от ответа.

Матиас задумался. Он явно хотел ответить достаточно резко, но сдержался, и сейчас формулировал более мягкий ответ.

Девушка на сцене начала новую песню, медленный и печальный мотив заставил сердце Павла сжаться. Странно, давно на него так не действовала музыка…

 

 

- Павел, я могу попросить вас отойти для более уединенной беседы? – наконец, заговорил Матиас.

Павел подумал, не стоит ли перенести разговор на другое время, но весь вид «арийца» говорил, что дело не терпит отлагательств.

- Пойдемте, - обреченно согласился Павел.

Голос девушки со сцены догнал их и на улице, куда Матиас вывел Павла для продолжения разговора.

 

 

- Поймите меня правильно, Павел. Я не хочу показаться вам навязчивым, но, поверьте, я смогу помочь вам в достижении вашей цели, если мне покажутся убедительными мотивы, - начал Матиас. – И, прежде всего, я должен знать истинные причины, толкающие вас на это дальнее и, возможно, последнее для вас путешествие. Я знаю, что ваши друзья стремятся в этот полет исключительно из любви к исследованиям в дальнем космосе и к вам. И только вы один имеете вполне четкие личные цели.

Павел колебался. С одной стороны, они договаривались молчать именно о его заинтересованности в этом полете. Кстати, откуда этот человек знает? С другой – это не подсудное дело, а просто человеческие отношения. Все равно, им уже отказали в этом полете, а Матиас обещает помочь. И вообще…

- Вы знаете, что мы подобрали в системе звезды Беты девушку с Соэллы, - начал он. Получив утвердительный кивок Матиаса, продолжил. – Она летела с нами почти год по направлению к Земле, пока нас не догнал соэллианский крейсер и не забрал ее домой.

- Да, я слышал об этом, - быстро откликнулся блондин. – Она зачем-то хотела попасть на Землю. И что же?

- Ничего. – Павел на секунду прикрыл глаза, а потом решился. - Я люблю эту девушку, и мне необходимо снова с ней встретиться.

 

 

 

Матиас помолчал, потом как-то неуверенно помотал головой.

- Не понимаю. Простите, но я не понимаю.

- Что? – тоже не понял Павел. – А главное, зачем вам это нужно?

- Я не могу понять, - тихо, как будто и не Павлу, говорил Матиас. - Сорок четыре световых года. Лететь с вашими скоростями лет десять-пятнадцать, при условии продолжительности жизни всего в…

- Сто лет. Больше нам не обещают, - вставил Павел, туманно понимая, что говорит Матиас как-то отстраненно – «ваши» скорости…

- …Сто лет. При условии, что вам уже за тридцать. Лететь в такую даль ради прекрасных глаз женщины, которая, скорее всего, вас уже не помнит.

- Откуда вы знаете? – начал раздражаться Павел. – И даже если не помнит? Пусть она об этом скажет, глядя мне в глаза. И мы спокойно продолжим работать над контактом.

- Спокойно? – переспросил Матиас.

- Спокойно. Потому что хуже неизвестности нет ничего, все остальное – проще и понятнее, - кивнул Павел, стараясь не показывать, как на самом деле его задели слова собеседника. Представить, что Ли может ему в лицо сказать, что все осталось в прошлом, было не просто больно. Это было подобно смертельному удару в спину. Все эти двенадцать лет в разлуке с ней он жил только надеждой на встречу и на ее любовь. Правильно говорил Михаил в свое время – Павел так и не повзрослел до конца. Свойственный ему максимализм не позволял всерьез поверить в то, что такие чувства, такая любовь могут быть мимолетны… И только сейчас, в разговоре с этим непонятным пришельцем он вдруг четко ощутил, насколько бесплодны могут быть его надежды.

Должно быть, все чувства, переживаемые Павлом в этот момент, отразились на его лице, потому что Матиас, внимательно за ним наблюдавший, неожиданно сжал его руку.

- Павел, простите меня. Я, действительно, не способен этого понять. Зато я способен уважать ваши стремления и чувства. Мне давно надо было сделать это – прилететь, увидеть и если не понять, так принять, как есть. Пойдемте обратно.

- Я не понял - я что, убедил вас в необходимости этой экспедиции? Вы нам поможете? – нетерпеливо спросил Павел.

- Считайте, что контакт с Соэллой вы уже установили, - кивнул Матиас. – Идемте же обратно, а потом… скажем, завтра утром, если вы захотите, мы продолжим разговор.

Павел пожал плечами. Ему, в принципе, давно уже хотелось вернуться – манящий голос звал его обратно.

 

 

Они вернулись и сели обратно на свои места. Никто не спросил, о чем они разговаривали, даже Федор. Только глянул на Павла, молчаливо интересуясь, все ли в порядке. Тот кивнул, и Федор вернулся к прерванному разговору. Матиас же, перед тем, как опуститься на свой стул, что-то тихо сказал на ухо Марку, и тот тоже согласно кивнул.

 

 

Сейчас, когда его не отвлекали разговоры, Павел, наконец, смог в полной мере насладиться пением. Девушка давно перешла на русский язык, и знакомой казалась не только мелодия, но и тексты. Павел снова ощутил легкое беспокойство, до сих пор отгоняемое другими, более яркими эмоциями. Ему снова стало трудно вдыхать теплый слегка пряный воздух, хотя он не задыхался – скорее, просто сердце начало биться чаще… Смутно знакомый голос пел смутно знакомые слова. Казалось, певица хочет увести его за собой, к каким-то давним воспоминаниям…

Он поднял голову, и неожиданно натолкнулся на серьезный, чего-то ожидающий взгляд Виктора. Хотел спросить, неужели у него тоже такие же предчувствия, но не смог.

 

Девушка умолкла, но не перестала перебирать гитарные струны. На другом конце стола поднялся Марк, пару раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание посетителей.

- Дамы и господа, сегодня наша великолепная группа «Зеркало» поет для вас в последний раз на этой сцене. Я думаю, сейчас самое время поблагодарить музыкантов за незабываемые вечера, которые они нам дарили последние два года, - Марк первым начал аплодировать, и вскоре весь зал вторил ему, благодаря музыкантов. Певица с гитарой порывисто поднялась со стула и стремительно подошла к краю, как будто хотела спрыгнуть вниз, но остановилась, слегка поклонилась и вернулась в глубину сцены к ребятам за синтезатором и ударными.

Павел видел, как неохотно люди отпускают девушку, и понимал их. Сам он тоже безумно жалел, что эта музыка умолкла. Ему казалось, что он готов слушать голос, зовущий вдаль, вечно…

Когда аплодисменты утихли, девушка тихо что-то сказала напарникам, и они взяли аккорд. Певица сделала пару шагов вперед и сделала знак, призывающий к молчанию. Зал затих.

- Я спою еще одну песню, последнюю на этой сцене, - сильно волнуясь, начала она.

Павел замер. Нет, ему не показалось. Этот голос… Когда она говорила, а не пела, голос был совсем-совсем знакомым. Нет, так не бывает. А голос продолжал волновать и манить к себе...

- Эта песня для тех, кто вернулся, и для тех, кто дождался, хотя слова ее не о встрече.

 

Снова вступительные аккорды. Гитара. Свирель. Скрипка. Павел медленно развернулся к сцене, на эти резанувшие воспоминаниями звуки, краем глаза заметив, как напрягся Федор, сжала руки Катя, подался вперед Михаил.

 

 

Павел понял, что сидеть вот так, чего-то ожидая, больше нет сил. Он поднялся и пошел вперед, не отрывая взгляда от тонкой голубой фигурки на сцене. Сзади всхлипнула женщина – то ли Юлька, то ли Варя. Это было позади, а впереди был только этот силуэт, этот голос, эта музыка…

 

 

Девушка с гитарой опять стоит уже на самом краю сцены, устремившись вперед, будто хочет или упасть вниз, или взлететь в небо вместе со своей музыкой.

 

 

Последние аккорды. Певица аккуратно положила гитару на сцену, выпрямилась, опустив руки. Павел был уже совсем рядом, загораживая обзор кому-то, он слышал за спиной недовольные голоса, но ему было все равно. Девушка качнулась вперед и все-таки спрыгнула вниз, прямо к ожидающему этого прыжка Павлу, так, что он успел ее подхватить. Она на секунду замерла в его руках, потом плавным движением распустила волосы, скользнувшие по спине золотой шелковой волной. И вот он, его сон – огромные глаза цвета серебряного зимнего неба в золоте ресниц. Рука на его плече, рука на его щеке.

- Лиэлл, - только и смог он выдохнуть прямо в густые, пахнущие весной волосы, сжимая ее в объятии, которое ему снилось вот уже двенадцать лет…

 

- Ты знал? – только и смогла спросить Виктора потрясенная не меньше остальных Варвара.

- Знал, - довольно кивнул он. – Но тут все было сложно. Это было не только личное дело Пашки и Ли. Это было дело важности даже не государственной. Нам нужно было, чтобы все произошло внезапно, чтобы реакция была как можно более естественной у всех вас…

- Зачем? – нахмурился Михаил. – Ничего не понимаю!

- Чтобы убедить одного непробиваемого самодура, - неожиданно усмехнулся Матиас, не отрывающий взгляда от Лиэлл с Павлом.

- Я вам обещал контакт с Империей Соэлла? – требовательно спросил Середа.

- Обещал, - кивнул Михаил.

- Считайте, что контакт состоялся. Нам не надо ради него лететь к Большой Медведице.

- Мы знаем, что Лиэлл – из Правящего Дома Соэллы, - нетерпеливо сказал Михаил. – Но у нее нет полномочий для установления официального контакта, как нет его и у нас.

- Вы правы, - кивнул вместо Середы Матиас, поднимаясь и снимая, наконец, солнцезащитные очки. – Но Виктор не имел в виду Лиэлл. Он имел в виду действующего Правителя Империи Соэлла Матиэллта.

- Приплыли, - растерянно констатировал Федор, первым встретивший властный небесно-голубой взгляд «арийца» из-под длинных золотых ресниц….

***

Очень довольный поворотом событий Марк организовал досрочное закрытие кафе, и скоро они остались одни в зале. Музыкантов Марк отпустил, и против обыкновения, включил негромкую запись какой-то легкой приятной музыки. Павел с Лиэлл, кажется, не собирались возвращаться за стол, они даже не заметили исчезнувших посетителей и некоторую смену обстановки.

 

Впрочем, не только им надо было обсудить произошедшее в этом зале. Опомнившиеся ребята тоже очень хотели прояснить ситуацию. Объяснения начал Виктор.

Он рассказал, как два года назад, когда он был в гостях у Марка, тот проводил прослушивание новых музыкантов для кафе – раз в один-два сезона он предпочитал менять музыкальное сопровождение в зале. Марк пригласил Виктора послушать и помочь определиться… Собственно, Середа попал уже на заключительную часть процесса, когда претендентов осталось всего двое. Ему вполне понравился дуэт электронной музыки – двое ребят на синтезаторах, но когда на сцену вышла Ли, он сперва подумал, что у него галлюцинации. Он довольно долго пытался понять, ошибается или нет, пока музыканты настраивали инструменты. Видимо, выглядело это настолько нахально, что к нему подошел высокий блондин в темных очках (на этом месте рассказа Матиэллт снова привстал и слегка поклонился) и пообещал с легким прибалтийским акцентом, что если Виктор не перестанет ТАК пялиться на его сестру, его придется вывести.

- Ну, тут вмешался я, - вступил Марк, - потом Ли заметила, что в зале что-то не то, потом она Виктора узнала, потом мы во всем разобрались…

- Я извинился, - вставил Матиэллт. – Вы понимаете, несмотря на то, что Лиэлл давно уже не ребенок и у нее своя жизнь, которая, должен признаться, мне не нравилась, - она все равно моя маленькая сестренка. Я знаю, что она… как это у вас говорят… она уже…

- Не первый раз замужем, - подсказал прямолинейный Федор.

- … Да, в буквальном смысле, - согласился Матиэллт. – И все равно – эта часть ее жизни проходила мимо меня, и я не привык к вниманию, которое оказывают ей, как женщине…

- В общем, естественно, извинения я принял, - продолжил Виктор. – Обалдел, конечно, здорово. Хотелось сразу бежать к Варе, потом в Центр связи с колониями, потом звонить в Космический Совет… но Матти меня удержал.

- Я хотел прежде, чем станет известно о моем визите, понять Землю, понять вас и разобраться с личной жизнью моей сестры, - пояснил Матиэллт.

- Мы его отправили в круиз, допотопно, на «Амфитрите» - это такое судно для туристов, передвигающееся медленно, но со вкусом, с заходом в крупнейшие морские порта Земли, - встрял Марк. – Подобрали подходящую группу туристов – студенты-планетологи…

- Это все равно, что наши бородатые геологи-археологи из двадцатого века, - улыбнулся Виктор. – Походы, байдарки, костры, гитары – романтика!

- Романтика… - протянул Матиэллт. – Сначала я чуть с ума не сошел в этой компании. А через неделю, на рассвете, в океане, стоя на палубе, я вдруг понял, как все это прекрасно, и уже тогда решил, что раз Ли нашла себя в этом мире, я ее отпущу.

- Сатори, - задумчиво сказал Михаил. – Озарение.

- Наверное, - согласился правитель Соэллы.

- А потом мы его остановить не могли, - засмеялась Алена. – Он в Москву возвращался только для того, чтобы рассказать нам об очередном открытии. Раз в два месяца… И через неделю опять уезжал…

***

Они рассказывали друг другу все, что случилось за эти двенадцать лет, а рассказывать можно было бесконечно. Естественно, больше всего Павла интересовало, неужели Ли его все-таки не забыла, и как она оказалась у Марка, и …

Когда он осознал, что на улице только что имел беседу с тем самым тираном и деспотом, о котором столько было рассказов, на некоторое время потерял дар речи. Не верилось.

- А он-то тут что делает? – смог, наконец, спросит Павел.

- Если так, чтобы в двух словах, он тут для того, чтобы меня сдать с рук на руки тебе и благословить, - усмехнулась Лиэлл. – Мы с ним и Марком договорились, что сначала Матти поговорит с тобой, а потом решит, достоин ли ты меня, - она с удовольствием следила за меняющимся выражением лица Павла. - Если да – Марк скажет, что мы тут в последний раз выступаем, и начнет аплодировать. Если нет – просто скажет и сядет обратно. Когда он захлопал, я чуть со сцены не свалилась…

- Да, я заметил, - притянул ее к себе поближе Павел, как будто она все еще могла упасть. – А чего это ты решила привезти его с собой? Раньше, вроде, обходилась без благословений? Чем это я такой особенный, что имел честь быть представленным?

- Не зазнавайся, - улыбнулась Лиэлл. – Просто он, наконец, устал гоняться за мной, и решил, что, возможно, стоит попытаться понять, ради чего и кого я так сюда стремлюсь…

- Не прошло и четырех тысячелетий, - не удержался Павел.

- Сама удивляюсь. Правда, если бы не понял, он бы увез меня обратно. Ну, постарался бы это сделать, точно. Кто бы знал, как я этого боялась! Хотя уже после его первого самостоятельного путешествия по океану с планетологами стало ясно, что, по крайней мере, он твердо счел Землю достойной его драгоценного внимания. Я его узнавать перестала…

 

Спустя полчаса Лиэлл, наконец, обратила внимание на исчезнувших посетителей, необычную для Марка музыку в записи, и спохватилась, что за столом их ждут ребята.

- Пошли туда, Паш, - потянула она Павла за руку. – Я ведь по ним тоже скучала!

 

Когда они вернулись к столу, стало совсем шумно, весело и суматошно. Павел внимательно следил за Матиэллтом, а тот с таким неподдельным интересом и удовольствием наблюдал за сестрой, что у Павла от сердца, наконец, отлегло. Неожиданно правитель обернулся и встретился взглядом с Павлом. Некоторое время они серьезно смотрели друг другу в глаза, а потом Матиэллт улыбнулся и стал невозможно похож на Лиэлл.

- Вы заставили меня поверить в то, что сестра будет счастлива с вами, - негромко сказал он.

- Как? Мы не говорили и десяти минут? - изумился Павел.

- Не забывайте, что я чувствую ваши эмоции и знаю о вас намного больше, чем вы хотите мне показать, - покачал головой Матиэллт.

Их прервал мелодичный перезвон, заставивший Павла оглядеться в поисках источника звука. У Алены включился в кармане мобильный телефон, она отошла от стола, чтобы шум не мешал ей разговаривать. Павел обратил внимание на то, как менялось ее лицо. От спокойного к заинтересованному, удивленному, радостному…

- Ребята, - закричала Алена, едва отключив телефон, - вас срочно хотят видеть центральном офисе Космопорта!

Все замолчали.

- Что случилось? – поинтересовался в наступившей тишине Виктор.

- На связь с нами вышел звездолет с Варианы! Они просят разрешения войти в Солнечную Систему и нанести визит на Землю, а как только узнали, что вы все на планете, тут же выдали следующую просьбу – ваше присутствие.

- Ничего себе… - протянула Катя.

- Как все запущено, - высказался Федор. – То мы ни до кого докричаться не можем, а то – вот Соэлла, вот Вариана, на выбор…

- Ущипни меня, - попросил Виктор Павла. Тот, испытывая некоторое ощущение дежа-вю, выполнил его просьбу. – Ты что, больно же! – вздрогнул Виктор, переживая то же самое чувство.

- Поздравляю, - опять растягивая слова, поднялся правитель Соэллы. – Если вы не поняли, то я озвучу. Сегодня первый день полноценного выхода Земли из глобального одиночества. Вы вполне официально вступаете в новую эру…

 

Эра Контакта началась в маленьком кафе на площади перед Московским Космопортом воплем: «А когда же на море?!!»

 

КОНЕЦ