- Ну, что, опять сам будешь выбирать?

Две пары серых глаз, одни – темные, внимательно по-командирски прищуренные, и вторые – светлые, ясные и широко распахнутые, изучали панель управления кают-компанией.

- Сам. От ваших приятных неожиданностей у меня до сих пор нервная дрожь, - усмехнулся Козелков.

- Пять лет прошло. Долго вспоминать будешь? - поморщился Середа. Воспоминания о первом дне рождения на "Заре" до сих пор были сильны не только у первого пилота.

- Всю жизнь, - серьезно ответил Козелков и ткнул пальцем в пару кнопок. - О, выбрал!

- Посмотрим, что ты там выбрал, - Середа хлопнул его по плечу и прошел в кают-компанию, гостеприимно распахнувшую автоматические двери.

 

- Ого! Ничего себе… Ты в иллюминаторы на это не насмотрелся?..

Они оказались на морском побережье. Пустынный пляж, теплый песок мягко пересыпается под каждым шагом. Бескрайнее темное море, сливающееся на горизонте с небом, таким же темным и таким же прозрачным… И сотни звезд над головой.

- Ты чувствуешь ветер? - тихо спросил Козелков, глядя в "небо". Как ни странно, но бриз был вполне настоящим, морским, соленым. Земной ветер. – А это небо… Это наше небо. В иллюминаторы его не увидишь…

***

Звездолет "Заря", стартовавший с Земли пять лет назад по локальному времени корабля, и почти семьдесят лет назад по земному летоисчислению, несся в пространстве обратно к Солнечной системе. Экипаж звездолета выполнил миссию, возложенную на него Землей, и теперь ребятам предстоял долгий путь домой. По счастливой (как оказалось в итоге) случайности, дорога "туда" оказалась неизмеримо короче расчетной. Прибегать к помощи "случая" на обратном пути не представлялось возможным. Пилоты и командир корабля долго ломали головы над тем, как получилось, что двигатели "Зари" позволили кораблю развить скорость, не предусмотренную самыми смелыми допусками. На некоторое время скорость звездолета превысила скорость света, что противоречило всем законам физики и вообще здравому смыслу.

Середа на полном серьезе предлагал отмечать второе октября по локальному времени корабля как день рождения всех членов экипажа сразу, потому что, по идее, никто из них не должен был пережить этот гиперпрыжок. Все покивали, но предложение отклонили. Сочли, что праздников и так более чем достаточно…

Один из таких "локальных" праздников должен был грянуть завтра. Шестой день рождения первого пилота корабля Павла Козелкова, который праздновался в полете, и девятнадцатый в его жизни вообще. По негласному соглашению, первый пилот был единственным человеком, который сам выбирал место проведения своего праздника. Все остальные по-прежнему предпочитали полагаться на вкусы друзей. Но в день рождения Козелкова сюрприз ждал всех остальных членов экипажа. В некотором роде это была компенсация за пережитый шок, когда четырнадцатилетний Пашка, за семьдесят парсеков от дома, на свой первый «космический» день рождения попал в собственную же квартиру, смоделированную в кают-компании ребятами. Все бы ничего, но неистощимый на выдумки и страдающий нехваткой такта и деликатности Федька Лобанов включил «звуковое сопровождение» – запись, сделанную случайно еще на Земле, – голоса родителей и братьев самого Козелкова. На вопрос из динамика, заданный голосом матери «Но все-таки, где же Павлик?», Пашка отреагировал так бурно, что, как потом говорила врач Юля Сорокина – будь ему на самом деле сорок (ведь на Земле в это время отмечали его сорокалетие), получил бы инфаркт. Потрясение было таким сильным, что не забылось и сейчас, спустя пять лет.

***

Ты хочешь костер и ночное купание? – оторвался от созерцания звезд Середа.

Ответить Козелков не успел, включилась громкая связь, и голос Копаныгина настойчиво попросил командира и первого пилота появиться в рубке. Они оставили смоделированный пейзаж, - некогда было обнулять код, - и поспешно покинули «Сюрприз».

 

- Что случилось? - Середа сел в свое кресло, и только после этого задал вопрос. Он давно уже выработал у себя «Правило капитана №1» - никогда не паниковать, и в любой ситуации быть спокойным, как на тренировке, на Земле.

- К Бете мы должны подойти через пятьдесят локальных часов, - озабоченно произнес Козелков, склоняясь над приборами. – Планеты здесь быть сейчас не должно. Что это за мусор на экране?

- Это астероиды, - сообщил Копаныгин. – Мы входим в пояс астероидов Беты.

- Астероидов? – нахмурился Козелков. – При предварительном сканировании на этой орбите лично я видел планету. Небольшую, но одну. И не было никаких астероидов.

- В том-то и дело, - кивнул второй пилот.

- Ты же знаешь, наша система автоматического слежения справится с такой ситуацией, - Середа изучал показания локаторов. – Ничего страшного.

- Ты должен был быть в курсе, ведь мы не ожидали встретить тут астероиды.

- Это верно.

Козелков отошел от приборов и приблизился к иллюминатору.

- Нет, но была же планета…

- Была. Она взорвалась тридцать восемь часа назад. Наши приборы зафиксировали взрыв, - откликнулся Середа. – Только вот почему мы об этом узнали только сейчас? Кто был на вахте?

- Лобанов, - мрачно ответил Копаныгин. – Его вахта закончилась сегодня утром.

- Миша, а что с датчиками жизнедеятельности? – вдруг спросил Середа. - Нет, я понимаю, что мы бы не пропустили планету с признаками жизни, да и далековата планета от звезды - вряд ли. Но такие взрывы на пустом месте не возникают. Колония, шахты… Мало ли что… Посмотри-ка записи.

Некоторое время Михаил молча сосредоточенно листал журналы показаний приборов.

- Нет, глухо. Ничего. Совершенно безжизненная планета.

- Странно, но уж лучше так… - кивнул Середа. – Кстати, вызови Федора, Пашка. Надо выговор ему сделать. Разгильдяйство – последнее дело на корабле.

- Ага, Лбу это объясни, - усмехнулся Козелков. – Он тебе лекцию прочтет, отчего и почему именно это разгильдяйство было обосновано, оправдано и необходимо всем нам… И, что самое главное, ты ему поверишь, - он нажал кнопку громкой связи по кораблю, произнес стандартную форму вызова, и снова вернулся к иллюминатору. Почему-то казалось, что его место сейчас здесь, и это было вовсе не любопытство – что он, астероидов не видел? Просто было предчувствие чего-то, что должно придти оттуда, снаружи… и Павел не мог решить, что это было за предчувствие – опасности или просто чего-то необычного.

 

- На астероиде впереди неизвестный корабль! – неожиданно резко прозвучал голос Копаныгина.

- Сбрасываем скорость! – моментально отреагировал Середа. – Миша, рассчитай параметры торможения! Успеем?

- Мы сможем воспользоваться капсулой… - Копаныгин не отрывался от монитора, пальцы летали над клавиатурой.

- Пашка, маяк на астероид!

Козелков стряхнул с себя непонятное оцепенение, охватившее его после сообщения о неизвестном корабле, вернулся на свое место и занялся маяком. Теперь он сам видел на экране очертания явно искусственного металлического тела на поверхности одного обломка, хотя затруднился бы назвать это создание звездолетом – слишком стройные, округлые биологические формы… Впрочем, что еще это может быть? Пока мозг лихорадочно пытался осознать происходящее, руки автоматически выполняли обычную работу – дальность… скорость… прицел… пуск.

- Есть залп. – Белая точка маячка по выверенной траектории достигла поверхности астероида в заданной точке. – Маяк на месте. Сигнал пошел. Не потеряем, - отрапортовал Павел, отрываясь от монитора.

- Молодец… - рассеянно отозвался Середа. – Займись Лобановым, хорошо? И пусть он потом поможет маяк держать.

Козелков вздохнул. Он уже привык, что львиную долю воспитательно-организационной работы Виктор переложил на него, но каждый раз, когда доходило до подобных ситуаций, настроение у него портилось. Тем более, что именно сейчас, он чувствовал, ему просто необходимо было присутствовать в рубке… Но приказ командира – даже в форме просьбы – это приказ.

Лобанов ждал перед дверью в рубку – как всегда, во время аврала, двери эти блокировались. Пока их не открывали изнутри, никто не мог войти и помешать работе пилотов.

- Пошли в классную, - скомандовал Козелков. Они давно уже закончили обучение по программе средней школы, но комнату для занятий по привычке называли классной.

Лобанов молча следовал за погруженным в раздумья Павлом, и только зайдя в классную, привычно начал оправдываться.

- А что я? Почему чуть что, сразу я?

- Разговоры, - устало оборвал его Козелков. Лобанов замолчал и выпрямился. Хотя отношения на «Заре» всегда были какими-то… ну, домашне-семейно-дружескими, но в определенные моменты все чувствовали, когда кончались эти отношения, и начинались официальные. Сейчас был именно тот случай.

- Ты дежурил прошлые сутки в рубке?

Федор обреченно кивнул огненной шевелюрой.

- Я.

- Почему не сообщил о взрыве по курсу корабля? Мы шли прямо на него!

Покаянно-недоуменное лицо Лобанова говорило само за себя. Ни о каком взрыве он понятия не имел. Что его отвлекло – можно только догадываться, но показания приборов просмотреть ему было явно недосуг. Черт, а ведь получается, что Мишка тоже влип. Он должен был, принимая вахту, просмотреть записи локаторов… Ладно, Копаныгин сейчас нужен в рубке, и, потом, пусть с ним сам Середа разбирается. В конце концов, у меня через пять часов – день рождения, - мрачно подумал Козелков.

- После выхода из системы Беты двое суток ареста, - припечатал он Лобанову. – А сейчас марш на свое рабочее место, мы только что сбросили маяк на один из астероидов, надо контролировать сигнал.

- Есть, - кивнул Федор, повернулся к выходу, уже в дверях обернулся. - А маяк по случаю чего?

- Вообще-то, ты сейчас должен стрелой лететь в рубку, без вопросов, - злорадно сообщил Павел. Но, все-таки, ввести Федора в курс дела было необходимо. – На одном из астероидов замечено искусственное тело, предположительно – космический корабль неизвестного происхождения. Мы находимся в режиме торможения. После достижения расчетной скорости на капсуле пойдем на разведку. Иди, там ребята запарились.

- Есть! – Лобанов вышел, дверь за ним автоматически закрылась. Козелков сдавил пальцами виски. Все, надо идти работать – экстренное торможение всегда чревато всякими неожиданностями. Вдруг перед глазами всплыло, чем мог Лобанов заниматься в рубке во время дежурства… черт, а это зачем в голову лезет?

Юлю Сорокину Павел ценил, как очень светлого и доброго человека, интересного собеседника, верного друга, отличного врача и красивую девушку. Странно, что они ее не замечали на Земле. Почти восточный тип красоты – точеная фигурка, карие теплые глаза, длинные ресницы, нежные розовые губы, черные густые волосы, обычно собранные в два забавных хвостика… ну, в общем, девушка была очень обаятельная. И почему она вдруг оказалась рядом с этим… «специалистом по внештатным ситуациям»? Мысли против воли текли в этом направлении, пока Козелков шел обратно к рубке. Когда они все поняли, что Юленька из беззаветно влюбленной в Середу девочки превратилась в самодостаточную интереснейшую личность и великолепную красавицу – около нее уже находился Федор, который, видимо, понял это первым.

 

В экипаже «Зари» числилось семь человек, шестеро из которых были утверждены отборочной комиссией на Земле, прошли долгий курс подготовки и тренировок, а седьмой оказался на корабле благодаря собственной безбашенности и сообразительности. Только Лобанов мог обойти все охранные системы, просочиться в кают-компанию, без последствий пережить старт с Земли и перегрузки при разгоне, и встретить остальных членов экипажа на выходе из Солнечной Системы радостным помахиванием руки и приветственным свистом с потолка кают-компании…

 

- Пашка, где ты ходишь? – привел Козелкова в себя нетерпеливый голос Середы.

Оказывается, он дошел до рубки, и стоял на пороге, тупо глядя в иллюминатор. Лобанов уже сидел на его месте, внимательно наблюдая за показаниями датчиков маяка.

- Помоги Мишке, он зашивается, - Виктор вернулся к своим расчетам. Павел подошел ко второму пилоту, который рассчитывал поэтапное торможение.

- Просчитай вариант разгона. Держи вводные данные…

Чтобы не работать стоя, Козелков прихватил переносной компьютер Середы, который уже давно использовался именно как запасное рабочее место для подобных авральных случаев, и ушел обратно в классную.

 

Появление Лобанова на «Заре» привнесло, конечно, некоторое приятное разнообразие в монотонную жизнь на корабле, да и на Вариане без него пришлось бы труднее… Но проблем он с собой принес тоже немало. Кроме того, что рабочие места были рассчитаны только на шестерых, были еще обыкновенные бытовые накладки. Впрочем, несмотря на то, что планировщики жилых помещений добросовестно спроектировали всего шесть довольно больших и удобных кают, по одной для каждого члена экипажа, но Юля и Катя практически сразу после старта выбили из Середы разрешение жить вместе. Поэтому хотя бы свободная каюта в наличии имелась.

 

- Паш, а что случилось? – двери раскрылись, впуская Сорокину. Павел пожалел, что здесь двери не блокировались, как в рубке…

- Экстренное торможение, - терпеливо объяснил он. – Юль, мне работать надо. Тут еще немного… Тебе классная нужна?

- Да нет, - Юля не двинулась с места. – А что случилось?

- Ничего страшного, с нами все в порядке. Слушай, когда Витька сочтет нужным, он вам все сообщит. Иди на свое место, Юль…

- Спасибо, - Сорокина развернулась, вышла, двери закрылись. Павел вернулся к расчетам. Кажется, она немного обиделась. Но ведь если командир сказал – все по рабочим местам, значит, все по рабочим местам, и нечего тут гулять по кораблю. Юлька же, скорее всего, Федора искала. Поскольку чаще всего тут, в классной, работал именно он…

 

Спустя четверть часа, когда он уже возвращался в рубку, Середа по громкой связи объявил о достижении расчетной скорости и окончании торможения.

- Сдай расчеты Копаныгину, - встретил он Козелкова на пороге, - и вперед, на астероид. Идете вы с Лобановым, ты - руководитель. Федька уже готовится.

- Десант первопроходцев-спецов в действии, - подошел Михаил, протянул руки за ноутбуком. – Ты закончил разгон?

- По твоим вводным, - кивнул Козелков, передавая компьютер, и снова повернулся к Середе. – Какие-то дополнительные указания, или действуем по обстановке?

- Берете образцы всего, до чего сможете дотянуться. Будьте осторожны, мы до конца не разобрались в природе взрыва… Есть указания на внешние причины.

- Внешние?

- Трудно сказать, но такое впечатление, будто кто-то выстрелил в планету банальной атомной бомбой… Радиационный фон, мягко говоря, повышен, поэтому по возвращении и вы, и образцы пройдете большую чистку. Единственное, что мне непонятно в принципе – это как там уцелел корабль?

- Если уж на то пошло, это может быть тот самый корабль, с которого произвели выстрел, - пожал плечами Козелков. - Кстати, взрыв произошел меньше двух суток назад. Радиационная защита выдержит?

- Выдержит, - подал голос Копаныгин, - и даже запас есть. Не волнуйся, мы же не смерти вашей желаем.

- Ага, только покалечить, - усмехнулся Козелков. – Оружие берем?

- Как всегда. – Середа покачал головой. - Вряд ли там есть кто-то живой – датчики молчат, хотя это может быть сбой из-за изменившегося радиационного фона. Но на всякий случай… Мы на связи, будем следить за вами до вашего возвращения. Если что-то случится, пойдут Копаныгин и Панферова… - Середа обернулся к пульту управления. - Так что, Миш, заканчивай проверку, сдавай расчеты мне, зови Катю, и будьте готовы к выходу, на всякий случай. – Он снова повернулся к Павлу. – Удачи, мы на вас рассчитываем. Вперед.

- Есть. – Козелков вышел из рубки. – Будем надеяться, что ничего не случится…

 

Спустя сорок минут они с Федором сидели в разведывательной капсуле, и оба дружно испытывали некоторое чувство дежа-вю.

- Кутейщиковой не хватает… - вздохнул Лобанов, когда они задраили люк, и пошел обратный отсчет. Павел улыбнулся. Когда высаживались на Вариану, они тоже шли первыми, только с ними еще была Варя Кутейщикова, экзобиолог. Сегодня Середа Варвару не пустил, хотя, сто процентов, она рвалась опять в первых рядах… Да и правильно, что ей там делать… С камнями и железками они прекрасно разберутся без экзобиолога.

- Нечего ей в этом пекле делать, - вслух сказал Козелков. – Готов? Сигнал есть? Давай приемник…

- Есть сигнал. Я его не выпускаю, - Лобанов передал ему приемник, который Козелков тут же подключил к бортовому компьютеру.

- Поехали.

Открылся внешний люк, и капсула медленно выплыла из шлюза. Маяк исправно работал, курс держал автопилот, и некоторое время Павел просто следил за показаниями датчиков. Федор сзади тоже молчал, видимо, не до разговоров было даже ему.

- Козелков, мы наблюдаем за вами, - раздался в наушниках голос Середы. – Мы все время на связи. Будьте осторожны…

- Есть, быть осторожными, - откликнулся Павел. Перед мысленным взором нарисовалась рубка, которую сейчас, как всегда в таких ситуациях, заняли все оставшиеся члены экипажа – Юля и Катя у иллюминаторов, Витька с Мишкой на своих местах, а Варя – обязательно за креслом Виктора…

 

Еще на Земле всем было известно, что Середа давно и безответно влюблен в первую красавицу класса – Варю Кутейщикову. С его точки зрения, это было совершенно безнадежное мероприятие: тогда Витька был обычным с виду ботаником, даже в очках - все, как полагается. А Она – прекрасная, стройная, белокурая, с длинной пушистой косой и огромными серо-зелеными глазами. Виктор ее молча тихо боготворил, Варя же ко всем мальчишкам относилась ровно, а вот именно он вызывал у нее нечто среднее между открытой неприязнью и некоторым презрением в связи с его увлечением космосом.

Варя была убежденным борцом за сохранение природы на Земле, и все изыскания, направленные дальше земной биосферы, считала бесполезной тратой времени. И только после того, как она вошла в состав первой межзвездной экспедиции, направляющейся к Альфе Кассиопеи для спасения ее второй планеты, ее отношение к работе Середы, а заодно и к нему самому претерпело значительные изменения. Правда, Павел, как постоянный наблюдатель со стороны – ведь он, Варя, Виктор, Юля и Федор учились в одном классе, - мог с уверенностью сказать, что все презрение и недовольство Кутейщиковой еще на Земле были вызваны желанием не показывать истинные чувства. Ну, если говорить проще, была Варя влюблена в Виктора точно так же, как и он в нее, но старательно скрывала это даже от себя самой. Поэтому и позволила себя убедить в необходимости ее участия в этой экспедиции, поэтому и бросила непонятно на кого защиту земной природы, с тем же рвением отправившись защищать чужую природу неизвестной планеты…

Понадобились почти год полета и смертельно опасные приключения на Вариане, чтобы Варя, наконец, смогла отпустить себя. Только однажды чуть не потеряв Виктора, она поняла, как он ей был нужен. Правда, сам Виктор долгое время был убежден в том, что главное его счастье заключалось в вовремя проведенной на Земле коррекции зрения и избавлении от ненавистных очков.

 

Вообще-то, с тех пор, как они улетели с Земли, все повзрослели – благодаря обстановке, ответственности и трудностям полета, они сделали это намного быстрее, чем взрослели бы дома. Можно было предположить, что детские чувства, ярко вспыхнув, быстро угаснут, но, видимо, именно обстановка постоянной опасности, отсутствие затягивающего быта сделали свое дело – и взаимное притяжение только усиливалось…

Павел коротко вздохнул. За последние пару лет он перечитал горы литературы, обнаруженной им в библиотеке, - те, кто готовил их взросление, хорошо представляли, какие книги будут помогать в этом нелегком процессе – если учесть, что ни одного взрослого человека на корабле не было изначально. Некоторый контроль осуществлялся с Земли, пока была связь. Но искривление пространства и сверхдальние расстояния прервали эту связь достаточно давно. Середа говорил, что в следующий раз связаться с Землей они смогут только лет через двадцать. Веселая перспектива, хотя, в общем-то, известная давно, как и то, что, когда они вернутся, на Земле уже пройдет несколько столетий, и возвращение будет хоть и домой, но дом этот может оказаться совсем не тем, что они оставили…

Прочитанные книги, конечно, позволили многое узнать и понять. Но вот как быть, если тебе всего девятнадцать (почти), о любви ты знаешь только из книг и фильмов, в действительности все твои друзья уже с девушками, а тебе это не светит даже в далекой перспективе…

 

- Подходим к маяку, - вернул Павла к реальности голос Федора. – Проснись, капитан!

- Адмирал, по меньшей мере, - поправил его Козелков и перехватил управление у автопилота – садиться на поверхность он предпочитал вручную. – «Материк», я - «Остров». Мы у цели, Виктор. Начинаю посадку.

- Ни пуха! – пожелал Середа в наушниках.

- К черту… - пробормотал Павел, и капсула медленно пошла к поверхности астероида.

Теперь уже отчетливо был виден чужой звездолет – серебристо-голубое веретено с огромной рваной пробоиной ближе к острию.

- Посылай наши позывные во всех диапазонах, если они услышат, должны хоть как-то отреагировать, - бросил Козелков Лобанову.

- Есть… Как бы они не отреагировали вторым выстрелом, - откликнулся Федор.

- Не смешно.

- А я и не клоун. Я просто реально смотрю на вещи.

- Федька, или мы работаем, или возвращаемся, и я требую заменить тебя Копаныгиным, - привычно прекратил дискуссию Павел. Они с Федором не в первый раз работали вместе. Как бы весело всем с Лобановым не было, но лучше всего он сработался в паре с Козелковым, что странно, ведь на Земле они были просто непримиримыми противниками во всем. На «Заре» они тоже оказались соперниками – так получилось, что Лобанов неожиданно занял место, как бы предназначенное Козелкову, но тут уж никуда не денешься. В принципе, Павел был даже доволен. Юля - девушка замечательная, но, как говорилось в недавно прочитанном им «Понедельнике» Стругацких, – быть обреченным даже на любовь самой прекрасной девушки на Земле не так уж и приятно. А тут еще и не любовь, а не пойми, что… Теперь же будущее Павла было по-прежнему не определено. Впрочем, если сейчас они с Федором напорются на что-нибудь веселое, интересное и особо приятное, будущего может не оказаться вовсе…

 

Капсула замерла метрах в пятидесяти от чужака. Павел выключил двигатели и проверил фон. Определение «в норме», конечно, было неподходящим для уровня радиации, зашкаливающего за опасный для жизни раз в десять, но защита скафандров могла выдержать и больше.

- Чистить ее потом, не перечистить, - проворчал Лобанов, имея в виду загрязненную капсулу.

- Думаю, мы капсулу просто ликвидируем, - отозвался Козелков. – Еще не хватало… Великовато будет, возиться с очисткой. Молчат? – для протокола спросил он.

- Молчат, - для протокола же ответил Федор. – Если бы был сигнал, ты бы уже об этом знал.

- Не сомневаюсь. Так, - Козелков обернулся назад, – я пойду первым, и если все будет нормально, позову тебя.

- А почему ты? – мгновенно ощетинился Лобанов. – Не доверяешь?

Павел мысленно застонал. Федька неизлечим…

- Потому что я руковожу этой высадкой, и я так решил. Достаточное объяснение? – сказал он вслух.

- Нет, - незамедлительно бодро ответил Федор. – Ты более ценен для экспедиции.

- Федя, - терпеливо продолжил Павел, - Копаныгин в состоянии обойтись без подсобного рабочего, а ты вполне освоил за последние четыре года все мои обязанности пилота. Так что ничего подобного. А вот как я буду в глаза Юльке смотреть, если я вернусь, а ты нет – целая поэма. Поэтому пойду я.

Возражения Лобанов быстро сформулировать не смог, и Козелков кивнул головой.

- Закрываем шлемы, я выхожу. При выходе не забудь оружие, - скомандовал он Федору, сам пристегнул к поясу кобуру излучателя и открыл люк. Не дожидаясь ответа, выскользнул наружу и люк закрылся. Павел медленно - быстрее с непривычки не получалось из-за уменьшенной силы тяжести - направился к звездолету, оставив недовольного, но уже не протестующего Лобанова внутри капсулы.

 

- Ну, ты даешь, - восхищенно сказал Середа. – Юлька в отпаде, рыдать пошла, - в наушниках на фоне его голоса раздалось возмущенное фырканье самой Юли. – Нет, правда, она оценила…

- «Хоботов, я все оценила», - пробурчал Павел цитату из любимых «Покровских ворот». Громче отрапортовал: - Подхожу к звездолету. Сначала я его сам осмотрю, потом, если все нормально, Лобанов принесет контейнер, соберем образцы.

- Аккуратнее, Пашка. Несмотря на всех твоих заместителей, ты, все-таки, нам нужен. Желательно, живым, - сообщил Виктор. – Все, не мешаю. Держи нас в курсе, и включи местную связь, а то Лобанов уже беспокоится.

Козелков мысленно стукнул себя по лбу – совершенно забыл про местную связь. Старею…

 

Вблизи звездолет оказался ослепительно красивым. Неизвестный металл переливался в далеких лучах Беты нежным серебристым сиянием голубого зимнего неба. Сразу вспомнилась «Туманность Андромеды» и спиралодиск из глубин вселенной. Веретенообразный пришелец казался ближе для восприятия землянина, чем его фантастический собрат, но не менее опасным. Правда, он был поврежден. Может, им повезет, и охранные системы отключены…

Размеры звездолета позволяли обойти его вокруг, что Павел и предпринял. Около пробитого неизвестным снарядом отверстия он остановился.

- В звездолет можно пробраться, - прокомментировал в микрофон. – Нам повезло, это не двигательный отсек. Вижу поврежденную внутреннюю обшивку, похоже на наш пластик… Иду внутрь.

- Осторожнее, исследователь! – коротко посоветовал Середа.

- Да знаю я…

- Пашка, иду к тебе, - категорично встрял Лобанов. – При подходе тебя не обстреляли, значит, снаружи опасности нет. Лучше, если я буду рядом.

- Контейнер не забудь. И оружие, - обреченно согласился Павел. – И внутрь пока не лезь. Тут можно образец внешней обшивки взять, если помочь резаком излучателя…

- Есть. Иду.

 

Козелков не стал дожидаться, пока Лобанов доскачет до него – конечно, Федька счел ниже собственного достоинства банально идти, а передвигался слегка замедленными прыжками молодого олененка, благо, гравитация позволяла. Павел покачал головой и, не торопясь, начал забираться в звездолет.

Нижний край отверстия находился на уровне плеч, поэтому, слегка подтянувшись на руках – уменьшенная гравитация и ему помогла, - он легко запрыгнул внутрь.

Оплавленные края отверстия и сгоревшая внутренняя обшивка говорили о том, что повреждения были нанесены выстрелом из какого-то мощного оружия, о чем Козелков и сообщил ребятам.

- Мне кажется, это была глобальная стычка. Мини-звездная война, - предположил он. – Иду дальше. Тут все сгорело, но завалов нет, пройти можно.

- Образец взял, иду внутрь, - отчитался Лобанов.

- Федька! Сказал же, жди снаружи! – остановился Павел.

- А внутреннюю обшивку на образец? – немедленно отозвался Федор деловым тоном. - А подстраховать командира?

- Виктор, я с этим самодеятельным штурмовиком последний раз иду, - с досадой сообщил Козелков, и обнаружил, что связь с «Зарей» пропала. – Федор, ты Середу слышишь?

- Слышу, он комментирует твои предположения о звездных войнах. А ты нет?

- Оставайся у отверстия, будем играть в испорченный телефон, - скомандовал Павел. – У меня связь заблокирована. Видимо, обшивка звездолета глушит наши волны… Буду вести репортаж тебе, а ты - держать в курсе Середу. Скажи ему, что я в порядке. Тут коридор, темно, включаю фонарь. Иду дальше…

Выслушав, как Лобанов уже без веселья в голосе передает информацию в рубку, Павел углубился в недра звездолета.

Узкий луч индивидуального фонаря на шлеме скафандра выхватывал фрагменты стен. По мере удаления от места повреждения становилось понятно, какую красоту уничтожил взрыв. Внутренняя обшивка была того же серебристо-голубого цвета, только материал был мягкий, и казалось, что на ощупь он должен был быть шелковистым и нежно-теплым…

- Федь, потом надо будет тут внутри тоже несколько образцов взять… - мимоходом сказал он, и понял, что Федор его тоже не слышит. Ладно, не страшно. Зная этого специалиста по внештатным ситуациям, можно было предположить, что минут через пять он сам окажется за этим поворотом.

Странно, столько идти – и ни одной двери или люка в стене… Или они надежно скрыты в этом шелковистом сиянии, или это, все-таки, нежилые отсеки. О том, что такая красота могла быть полностью автоматической, Павел старался не думать. Хотя, надеяться на то, что он найдет останки инопланетянина – значило желать гибели того самого неизвестного инопланетянина. И тут он поймал себя на том, что уже знакомое предчувствие неведомого снова охватило сознание. Нечто непонятное сжимало сердце и заставляло учащаться дыхание… нервы, черт побери. Надо будет у Юльки что-нибудь успокаивающее попросить. Так нельзя, первый пилот!

Луч фонаря скользнул по левой стене, и Павел чуть не вскрикнул. В голубой стене явно была вертикальная щель. Дверь? Посмотрим… Забыв об опасности и о том, что связи нет, он прикоснулся рукой к ровному и такому же шелковистому на взгляд краю «двери». Он ожидал и всем существом желал, чтобы это была дверь, а там… Поэтому, когда под его рукой отверстие расширилось, расползлось в стороны, он даже не удивился. Осмотрел снова края «двери». Было ощущение, что «створки» просто растворились в остальной стене – отверстие казалось прорезанным в ней, без намеков на то, что только что стена была сплошной…

- Что с тобой? – окликнул его голос Лобанова. Понятно, пять минут истекли.

- Все в порядке. Обшивка все глушит. Связь возможна только в пределах нескольких метров…

- Ты куда?

- Внутрь. А ты будешь ждать тут, - голосом, не терпящим возражений, категорично ответил Павел и сделал шаг вперед.

Луч света выхватил из бархатной темноты нечто, до боли напоминающее пульт управления. Мертвые погасшие экраны, кнопки, динамик… или что это могло быть… Белоснежное кресло пилота. Одно. Вполне гуманоидное кресло. В смысле, рассчитанное на гуманоида… Дьявол, кажется, сейчас, все-таки, будут останки инопланетянина…

Павел медленно оглядывался, не торопясь входить.

- Что там, что ты молчишь? – нетерпеливо спросил Лобанов в наушниках.

- Смотрю. Иди-ка сюда, Федька. Тут все тихо, - Козелков махнул рукой на осторожность. Звездолет был явно мертв, а вдвоем будет проще разобраться.

Лобанов прошел мимо, прямиком к пульту. Заложив руки за спину, осмотрел кресло, экраны, мертвые щитки приборов…

- Вот скажи, что ты… - обернулся он к Павлу и неожиданно замолк, потом рванулся куда-то вправо. Павел хотел спросить, что случилось, но слова застряли в горле. У голубой стены лежал чел… гуманоид. В скафандре. Серебристо-голубого цвета. Похоже, инопланетяне предпочитают этот цвет всем другим, пронеслось в голове. Тонированное стекло шлема не позволяло разглядеть голову гуманоида. Видимо, та же мысль посетила и Лобанова, потому что он попытался на ощупь отыскать застежку, защелку, замок…

- Погоди, Федька, - Павла будто что-то толкнуло изнутри. – Не надо! Мы возьмем его на «Зарю», и там разберемся.

- Рехнулся? – поднял голову Федор. – Я думал, я тут самый псих. Оказывается, нет. Ты хуже.

- Хорошо, вынесем его наружу и спросим Середу, - пошел на компромисс Козелков. Но оставлять инопланетянина или здесь же вскрывать скафандр он не собирался. Какое-то время тихий внутренний голос пытался возражать, но Павел его не слушал. То самое чувство неизбежного «чего-то» продолжало пульсировать в груди, заставляя торопиться, как будто вот-вот может быть поздно. Павел подошел к инопланетянину и легко поднял его на руки.

- Я понесу его, а ты возьми еще образцов по дороге. Только не задерживайся, - тон был уже приказной, и Лобанов не стал возражать, а тихо ответил «Есть».

Путь обратно оказался чуть длиннее, из-за ноши на руках Павел потерял мобильность, да и тяжесть все-таки чувствовалась, несмотря на небольшую гравитацию. Федор догнал его как раз вовремя – у отверстия. В одиночку перетащить тело гуманоида наружу не представлялось возможным. С помощью Федора все прошло быстро, и уже через пару минут Павел связался с рубкой. После его запроса о переправке инопланетянина на «Зарю» наступила пауза. Середа выключил микрофон. Совещаются…

- Не разрешит, - с явным уже сожалением в голосе констатировал Лобанов. – Мишка, Варька и сам Витька точно, против. Катя – как Мишка.

- Не факт, - не согласился Павел. – Катя вполне самостоятельна в принятии решений. Кто бы говорил! Может, если бы не она, ты бы уже внуков на Земле нянчил…

Федор, кажется, смутился. Та история… когда он только появился на корабле, он не сразу, конечно, вписался в коллектив, и несколько недоразумений привели к тому, что Середа уже поставил вопрос о возвращении Федора обратно на Землю в разведывательной капсуле – благо, расстояния тогда позволяли. И только Катя была категорически против. Правда, у нее были на то веские причины, но о них знали только сам Федор и еще Юля, с которой Катя очень близко дружила.

- Ну, все равно… - начал он, но не успел закончить.

- Лобанов, твое мнение! – раздался в наушниках голос Середы.

- Такой шанс… Второй раз за полет встретить разумную расу и не изучить все, что можно – непростительно. Я – за, - твердо сказал Федор.

- Большинством голосов с шестью «за» и одним «против» принято. Разрешаю доставить тело на корабль. Ребята, чистка на вашей совести. Мы вас не пустим, пока будет фонить.

- Есть, - отозвался Павел. Гложущее чувство тревоги стало отпускать. И тут он подумал, что это, по меньшей мере, странно. Он волновался так, как будто это его хотят оставить в мертвом звездолете на мертвом обломке планеты… - Федька, не забудь образцы.

 

В капсулу загрузились без проблем. Третье кресло было занято телом гуманоида, Федор, радостный от удачного завершения опасной миссии, прикалывался на предмет баек о зомби. Павел подумал, что было бы неплохо, если бы эти байки в данном случае остались только байками… Теперь в душе снова росла тревога, но уже объяснимая – не везут ли они в этом нежно-голубом скафандре смертельную опасность для всех?

 

Шлюз открылся, впуская капсулу, и времени для раздумий и сомнений уже не осталось. Капсула плавно вплыла в док…

Чистка заняла часа два. Надежды Козелкова на аннигиляцию капсулы не оправдались, Середа не дал команды – аппаратов осталось всего четыре, - и ее тоже пришлось чистить. Наконец, чистка была окончена, и внутренние двери шлюза открылись, впуская их домой. У входа их уже ждали все, кроме Копаныгина – его вахта еще не окончилась. Павел подозревал, что это именно его голос был против транспортировки тела на корабль. Варя и Юля стояли, обе в защитных костюмах, около медицинских носилок на колесиках – для инопланетянина. Гуманоида приняли, положили на носилки, и девушки повезли тело к биолаборатории. Специалист по внештатным уже скрылся в скаф-боксе.

- Вскрывать будем, - сообщил Середа. - Варвара сказала, что никого близко не подпустит, пока сама не разберется. Иди, снимай скафандр, но защитный костюм оставь, и не сдавай излучатель – пойдешь с ними для прикрытия. Мало ли, что…

- Есть.

Павел понимал, что вскрытие будет проходить в закрытой лаборатории, и что всем сразу там, действительно, нельзя находиться. Торопливо освобождаясь от скафандра в скаф-боксе, он обратил внимание, что Федор тоже остался в защитке и при оружии – значит, и он пойдет. Юльку бы выгнать, но нельзя – Варе нужен ассистент… И опять это пульсирование в груди. Черт, скорее бы уже все случилось!

***

Лабораторию герметизировали, все лишнее было убрано - только белоснежный операционный стол, наборы инструментов, сканер, несколько непонятных Павлу приборов и камеры под потолком.

- Положите его на стол и отойдите к двери, - скомандовала Варя. Они с Юлей уже надели легкие защитные шлемы и подняли лицевые щитки.

- Мальчики, вы тоже наденьте шлемы, - серьезно попросила Юля. Она старалась говорить спокойно, но чувствовалось, что она волнуется.

- Уже надели, - успокоил ее Федор, застегивая замочки шлема и поднимая щиток. Павел последовал его примеру, даже не подумав возражать.

- Начали, - Варя включила свет над столом. - Кто будет лезть под руки и палить из излучателей, придушу лично.

После такого напутствия не оставалось ничего другого, как отступить подальше, к двери. Впрочем, Лобанов, конечно, не выдержал, и как только Кутейщикова повернулась к ним спиной, сделал пару шагов ближе к столу. Козелков мельком увидел выражение его лица за прозрачным щитком, и с облегчением подумал, что от шуток и прибауток они смогут передохнуть хотя бы на время вскрытия. Все-таки, в этом полете даже неисправимый Федька научился быть серьезным и собранным.

***

- Витя, а если там что-то случится? - тихо спросила Катя, прильнувшая к стеклу.

Середа вздохнул. Он и сам был весь на взводе. Рука нащупала излучатель в потайном кармане - он не афишировал ношение оружия. Если приходилось его брать, то не стоило привлекать к этому факту внимание ребят, чтобы не поднимать лишней тревоги. Если командир вооружился - значит, опасность вполне реальна... А ведь сейчас она была более чем реальна. Она таилась под переливчатым чудесным металлом скафандра и тонированным стеклом. И сейчас между Виктором и этой опасностью стоял (непосредственно, загораживая обзор) его лучший друг, которому за это загораживание хотелось отвесить леща. То есть, что это он… не так - Пашка примет на себя первый удар, защитив своего командира… Блин, чушь какая-то пафосная в голову лезет. Тем более что первый удар, если что, придется на Варвару. Ну, почему она всегда оказывается на передовой, а он сам даже не может встать рядом с излучателем, как стоят сейчас Пашка и Федор? Мимоходом Виктор позавидовал Лобанову - тот был рядом со своей Юлей, и по крайней мере, не чувствовал этого тревожного бессилия…

Катя почувствовала его волнение и также тихо тронула за руку.

- Ты не можешь быть там. Ты даже здесь не можешь быть. Ты вообще должен быть в заблокированной рубке, - мягко, но уверенно сказала она. - И не грызи себя. Если случится что-то с ней - мы справимся, а вот если случится что-то с тобой, мы до Земли можем и не долететь…

Виктор неожиданно для самого себя улыбнулся. Катюша всегда понимала, какие слова нужно сказать, чтобы снять напряжение в любой ситуации. Нельзя сказать, что беспокойство за ребят там, в этой чертовой лаборатории, стало меньше, но в голове все как-то встало на свои места.

- Ты права, как всегда, - Середа поймал ладошку Кати и благодарно сжал. - Поэтому мы сейчас вместе пойдем в рубку, заблокируем двери, и будем наблюдать через камеры.

Он пропустил Катю вперед, бросил последний взгляд на спину Козелкова - выбрал же тот место, чтобы встать! - и тоже направился в рубку.

***

- Осторожнее, Варенька, убери руки… - Юля была серьезна и спокойна, как во время любой операции. Павел только догадываться мог, чего ей стоило это спокойствие.

- Нашла замок? - подняла руки Варя.

- Да. Отойди на шаг назад, пожалуйста. Кстати, что там сканер?

- А ты его уже настроила? - Кутейщикова сделала шаг влево, к монитору сканера, загородив Козелкову обзор головы гуманоида.

- Варенька, он работает с того момента, как ты свет включила.

- Торопишься.

- Возможно, - Юля склонилась над воротником скафандра. - Так что там на мониторе?

- Что там может быть, сквозь скафандр…

Лобанов не выдержал и тихо предложил:

- Профессор, а можно я помогу хотя бы в снятии скафандра?

Кутейщикова даже головы не повернула, только заметила холодно:

- Сейчас почетный эскорт в полном составе покинет лабораторию, если ты не закроешь рот. Паш, убери этого энтузиаста в сторону.

- Не надо, я сам… - отступил Лобанов на пару шагов назад, к двери.

***

Середа пропустил Катю в рубку, вошел и заблокировал за собой двери.

- Вы вовремя, - не оборачиваясь, сообщил Копаныгин. - Сорокина нашла, как снимается шлем.

- Неужели нельзя резаком вскрыть? - недовольно поморщился Середа. - Обязательно руки подставлять…

- А если повредят? Нельзя, - замотала головой Панферова. - Я бы тоже руками…

- Кто бы сомневался, - саркастически заметил Михаил. - Ты бы еще и носом вскрывала, от чрезмерного любопытства.

Катя оглянулась на Виктора, тот с каменным лицом смотрел на экран, где Юлькины руки возились с застежкой скафандра. Потом не выдержал и улыбнулся, коротко кивнув. Катя скользнула к креслу второго пилота и отвесила ему короткий легкий подзатыльник. Копаныгин даже подскочил.

- Витька, что это за… - начал он возмущенно, но, поймав Катину улыбку и невинное пожатие плечами от Виктора, только проворчал: - Нашли время…

- Язвить не надо, - наставительно сказала Катя. - Мы все волнуемся, а мое любопытство тут совершенно не при чем…

- Ладно, ребята, шутки в сторону. Катя, сядь на место Козелкова и сиди тихо, пожалуйста, - скомандовал Середа.

Катя села в кресло первого пилота и затихла, приникнув к экрану.

- Ну, что там со шлемом? - опустился Середа в свое кресло.

- Глухо пока, у нее сил не хватает.

Виктор включил микрофон.

- Пашка, помогите ей.

- Профессор Кутейщикова возражают, - отозвался вместо Козелкова Лобанов.

- Середа, если у меня под руками будут мешаться твои телохранители, я их выставлю, - тут же категорично откликнулась "профессор".

- Есть! - прервала их Сорокина. Шлем отделился от воротника скафандра.

- Внимание! Снимаем, - сообщила чуть дрогнувшим голосом Кутейщикова.

Середа чуть подался вперед, к экрану, стараясь разглядеть, что там, под шлемом… И вдруг камера ушла в сторону, оставив на экране только часть стены с краем потолка.

- Черт! Что с камерой? - не выдержал Середа. Потом заставил себя успокоиться. - Мишка, мы не можем ее поправить?

- Я пытаюсь. Боюсь, нам не повезло, и там что-то переклинило в электронике. Я бы разобрался, но некогда. Если только вручную передвинуть…

- Кутейщикова, у вас сбита камера слежения над столом. Поправьте ее вручную, или мы все идем к вам.

***

Варвара терпеть не могла, когда ей мешали работать. Но голосом командир ясно дал понять - ведь придут… И их можно было понять. Она вздохнула, оглянулась. Лобанов с готовностью подошел ближе.

- Федя, поправь камеру, пожалуйста, а то у Юли руки заняты, а я просто не достану.

Федор дотянулся до камеры, постарался навести объектив на "лицевую" часть шлема. После пары поправок из рубки "лицо" было поймано в фокус, у Юли под рукой щелкнула последняя защелка, Павел, затаив дыхание, наверное, как и все на корабле, качнулся вперед.

- Ох… - выдохнула Юля. Лобанов попытался через ее плечо заглянуть на стол, и тоже смог только потрясенно вздохнуть. Кутейщикова отобрала шлем у Юли, передала его Федору.

- Положи шлем на тот стол, - кивнула она в сторону углового столика. Если она сама и была удивлена, то у нее очень удачно получилось не показать этого.

Павел понимал, что должен сделать шаг вперед и чуть вправо, и тогда он увидит то, что скрывает фигура Варвары, но не мог себя заставить двинуться с места.

- Федька, раз ты добился своего и начал помогать, помоги уж Юле закончить со скафандром, - буднично посоветовала Кутейщикова. Похоже, именно эта будничность ее голоса помогла Юле и Федору придти в себя, и скафандр был вскрыт в рекордные три минуты. Все это время Варвара следила за монитором сканера, и, как только скафандр приоткрыл тело инопланетянина, неожиданно буквально рявкнула: - Юля, бросай все! Сердце, если это оно! Федька, справляйся сам! Сердце бьется, есть пульс!

Павел почувствовал, что сейчас он просто сползет по стене на пол, как обморочная девица из пансиона.

***

- Пульс? Он жив? - воскликнул Копаныгин. - Я говорил! Он жив, и что с этим…

- Она, - перебил его Середа и потер рукой висок. - Если я хоть что-то понимаю, это - она, а не он.

- Она - как человек… - задумчиво произнесла Катя в соседнем кресле. - Опять… Факты, по-прежнему, очевидны.

- Хоть «оно»! - отмахнулся от них Копаныгин. - Кстати, мы не можем со стопроцентной вероятностью утверждать, что это - самка…

- Сам ты самка, Мишка, - устало выдохнул Виктор. – Она, в любом случае, разумна, и не стоит оскорблять ее даже за глаза, пользуясь терминологией зоологического характера…

Копаныгин некоторое время сидел молча, а потом выдал только:

- Я по определению - самец... Понял, больше не повторится.

- Вот и чудно, - кивнул Середа. - Варя, что у вас?

- Ритм сердцебиения учащается. Приближается к нашей норме. Дыхание возобновляется. Организм сам восстанавливает все жизненные функции. Пока наблюдаем.

Варвара говорила короткими, рублеными фразами. Волнуется, подумал Виктор с неуместной, но упрямой нежностью. Все будет хорошо. Почему-то именно сейчас пришла уверенность в удачном исходе этого инцидента для всех них, включая это создание…

***

- Она будто ждала, когда мы снимем скафандр, - предположил Федор.

- Похоже, - согласилась Юля.

Павел, наконец, почувствовал, что слабость проходит, и смог сделать шаг… Она? До сих пор гуманоид в серебристо-голубом металле ассоциировался у него в голове исключительно с мужским полом. Интересно, как выглядит женщина-инопланетянин? Инопланетянка?

- Давай, Пашка, смелее, не стесняйся. Профессор занята, - заговорщицким шепотом громко сказал Лобанов. - Посмотри, кого ты притащил на корабль.

Кутейщикова, не отрываясь от монитора, махнула рукой.

- Паш, только не трогай ничего. Посмотри, и давайте, отходите уже. Она скоро очнется.

- Тогда зачем отходить? - резонно заметил Лобанов.

- Умники, а хоть один смыслоуловитель мы взяли? - неожиданно спросила Юля.

- Нет, конечно, - спокойно отозвалась Варвара. - Мы считали ее мертвой, помнишь? К тому же я сомневаюсь, что сейчас самое время для установления контакта. Ее мозг истощен, организм обезвожен и еще я вижу множественные внутренние повреждения… хотя… Ой.

- Что случилось? - раздался голос Середы из рубки.

- Ничего пока, - немедленно отозвалась Варвара. - Только повреждения были, а сейчас их уже нет.

- Регенерация, - тихо констатировала Юля. - Она регенерирует с потрясающей скоростью.

- Фигово, - заметил Лобанов. - Случись чего, мы ее не сможем остановить…

- Тот выстрел остановил, - возразил Середа.

- Извини, создать локальный ядерный взрыв ради вашей гостьи мы вряд ли сможем, - с сарказмом встрял Копаныгин.

- Будем надеяться, что не понадобится… Пашка, что ты молчишь? - поинтересовался Середа.

Козелков встряхнулся. Пожалуй, у Юльки надо просить не успокаивающее, а наоборот. Что-то он часто начал в ступор впадать.

- Я не молчу, - ответил он Середе. Тот, конечно, заподозрил, что не все в порядке.

- Варвара, что с ним? Он у вас там не в обморок собрался падать?

- Я в норме, - твердо опередил Козелков уже открывшую рот Кутейщикову. Сделал последние два шага и оказался около стола. Первая мысль была - как же они любят голубой цвет! Вторая - это, действительно, "она"…

Слишком явными были округлые формы распростертой на столе тонкой фигурки, затянутой в переливающийся материал все того же серебристо-голубого цвета. Павел осторожно обошел стол, встал около изголовья. Жутко захотелось снять перчатку и прикоснуться ладонью к легким золотистым волосам, стекающим со стола мягкой волной.

- Эй, осторожнее. Спящая царевна может укусить, - предостерег Федор из-за спины. Тут же отреагировала Кутейщикова.

- Отошли от стола, оба!

Павел замешкался буквально на пару секунд, и в это время, как бы откликаясь на окрик Кутейщиковой, на бледном лице гостьи дрогнули золотистые ресницы.

- Она приходит в себя! - испуганно вскрикнула Юля. Варвара повернулась к инопланетянке, чтобы не пропустить момент, когда та очнется, сзади щелкнул кобурой Федор, выхватывая оружие. Павел отметил про себя, что шутовство шутовством, а реакция у него - дай Бог каждому. Сам Козелков даже не подумал отходить. Он остался на месте, у изголовья, краем глаза заметив дуло излучателя в руке Лобанова, направленного в голову "спящей царевны". Золотые ресницы задрожали чаще, чуть приоткрылись бледные губы, обнажая ровные белоснежные, вполне человеческие зубы, и вдруг "царевна" открыла глаза. Это было бы смешно, если бы не было так необыкновенно - глаза ее все того же серебристо-голубого цвета земного зимнего неба… Взгляд был твердым, ясным и сфокусированным, как будто она не пролежала двое суток практически в коме, а только что моргнула. Четкий фокус сошелся на Козелкове. Женщина… а точнее, если подходить к ней с земными мерками, девушка, - долго и серьезно смотрела прямо ему в глаза. При этом ее губы шевелились, как будто она хотела, но не могла что-то сказать.

- Витя, нам нужен смыслоуловитель, - тихо сказала Кутейщикова, обращаясь к невидимому наблюдателю.

- Сейчас будет, - отозвался Середа.

- Паш, выйди, забери его, - попросила Варвара.

Козелков с трудом оторвал взгляд от небесных глаз, и тут девушка шевельнула рукой, как будто останавливая его.

- Не… надо… - прошелестел голос, слегка хриплый и произносящий слова так, как будто их силой выталкивали из горла. - Я… понимаю… вас…

- Так, все, идем к вам! – решительно сообщил Середа.

Лобанов опустил излучатель, но не убрал его, и даже не поставил на предохранитель.

***

Спустя несколько минут Середа с Панферовой снова оказались у биолаборатории. Виктор попросил всех выйти, оставив внутри только Федора, для подстраховки. Прямо перед входом в лабораторию он решил устроить мини-совещание. Павел остался у самого стекла, наблюдая за происходящим внутри. Излучатель он так и не вынимал. Почему-то держать его в руках сейчас казалось не то, чтобы ненужным, но и просто неуместным. Кстати, Федор все-таки убрал оружие, как он успел заметить, выходя.

- Варвара, твои выводы? – Виктор предоставил ей первое слово.

- Трудно что-либо утверждать на сто процентов, - пожала плечами Кутейщикова. – Приборы показали множественные внутренние повреждения – переломы и кровоизлияния, но спустя несколько минут после снятия скафандра практически все они исчезли, самоликвидировались. Регенерация с фантастической скоростью. Сердцебиение, кровяное давление, температура тела, частота дыхания, - все соответствует нашим нормам. Также с вероятностью девяносто процентов могу утверждать, что наш гость, все-таки, женщина.

- Понятно. Сорокина?

- Мне нечего больше сказать, Варя все очень подробно пояснила. Единственное, что я не могу понять – язык…

- Согласен. Кому есть что добавить?

Павел вздохнул. Он сомневался, стоит ли это говорить, но, с другой стороны, лучше, если у Виктора будет все, вплоть до самых невероятных предположений.

- Я могу добавить. Только это не утверждение. Это подозрение и предположение. Говорить?

- Говори, только короче и яснее, - Середа тоже придерживался мысли, что информация лишней не бывает.

- У меня подозрение, что она – телепат. Во всяком случае, я думаю, что она «поймала» меня еще на подлете к астероидам.

- Поясни, - насторожился Виктор.

- Все время, с тех пор, как мы подошли к поясу астероидов, у меня было чувство, что я должен что-то сделать, иначе случится что-то непоправимое… С приближением к звездолету на обломке оно превратилось в уверенность, а когда мы стали удаляться – была паника. Если бы ты потом не отправил меня на разведку первым, я бы пошел сам, наверное, как мне сейчас кажется. И потом, когда мы ее нашли, я очень боялся, что вы не согласитесь принять ее на «Зарю». Я боялся так, как будто это меня могли оставить на астероиде… и только когда мы оказались в лаборатории и скафандр сняли, оно меня отпустило…

- Ты хочешь сказать, что был под контролем? – резко переспросила Кутейщикова.

- Я хочу сказать, что некоторое время испытывал не только свои эмоции, но и ее.

- Теле-эмпат? – тихо предположила Катя.

Середа поднял руку вверх, призывая к молчанию. Очевидно, он уже сделал какие-то выводы для себя.

- Я не могу с уверенностью сказать, насколько то, что мы видим, соответствует истине. Мы видим девушку, слышим, как она говорит на русском языке, но я вполне допускаю, что на самом деле это эмпат-телепат-метаморф. И то, что мы видим и слышим, вовсе не обязательно соответствует истине. Но! Она не проявляет агрессивности, хотя, как я понял, практически полностью восстановилась, и при желании могла бы уже предпринять какие-то шаги… Она вполне нормально и адекватно себя ведет. Я предлагаю остаться на орбите Беты до полного выяснения намерений гостьи. Установим контакт, обсудим возможность доставить ее на ее планету или на Землю…

- Куда? – изумился в динамике голос Копаныгина, до сих пор не выдававший своего присутствия. – Виктор, я все понимаю, но везти на Землю эту…

- Спасибо, не «это», - перебил его Середа. – Миша, я сказал, мы все обсудим, у нас есть время. Короче, мое решение – ждем полноценного контакта. Юля, - повернулся он к Сорокиной, - мне нужно полное обследование Козелкова и Лобанова – по винтикам разбери, но выясни, подвергались ли они ментальному воздействию, и в норме ли они сейчас. Если все в порядке, Лобанова назначаю главным по установлению контакта с гостьей, Кутейщикову - по наблюдению за ее физическим состоянием. Все остальные оказывают традиционное земное гостеприимство и носят с собой излучатели на всякий случай. На предохранители их ставить не забываем. Все.

Павел не стал возражать по пунктам о себе и обо всех остальных. Честно говоря, он сам в себе был сейчас не уверен. Только вот…

- А почему он – главный? Давно у нас Лобанов - лучший специалист по контактам?

Середа молча кивнул на дверь лаборатории. Павел обернулся, и увидел, что девушка уже сидит на столе, а Лобанов, опустившись на пол перед ней, что-то рассказывает, отчаянно жестикулируя.

- Специалист по внештатным ситуациям в деле, - прокомментировал из динамика Копаныгин. – Сейчас он ей втирает про то, как в далеком прошлом на Земле рыцари спасали прекрасных принцесс.

- Видишь, он уже практически вступил в контакт, - без улыбки констатировал Середа. – Все, приступаем. Поскольку все идет так, как идет, и мы имеем то, что имеем, будем относиться к гостье, как к человеку или подобному близкому к нам по разуму созданию. Варя, твою каюту придется освободить, она ближе всех к лаборатории. Там нужно будет все убрать, поставить электронный замок… Посмотрите еще, что ей может понадобиться в быту. По крайней мере, несколько дней она у нас будет гостить. А может, и до Земли.

- Я поняла. Мне перебраться к девочкам? – деловито спросила Варвара.

Несколько секунд Виктор молчал, потом решительно покачал головой.

- Нет. Не стоит устраивать постоянные переезды, да и тесно там… Переезжай ко мне. Все равно рано или поздно мы собирались это сделать.

Козелков оторвался от созерцания сцены в лаборатории и удивленно посмотрел на Середу. Но ничего не сказал, потому что, действительно, ежу было ясно, что это рано или поздно должно было случиться. Остальные, видимо, подумали то же самое. Катя тут же предложила помощь в переезде, Юля жестом пригласила Павла в соседний отсек лаборатории для обследования, Варя кивнула Виктору с Катей и вернулась в лабораторию, на помощь Федору.

- Миша, следи за гостьей, - сказал Середа Копаныгину, - я сменю тебя, как только Кате покажу, как и что у меня в каюте можно устроить. Я помню, что твоя вахта закончилась…

- Я подожду, не торопись, - откликнулся Михаил.

***

Обследование заняло несколько больше времени, чем хотелось бы, но рано или поздно все кончается, и вот уже Сорокина снимала с Козелкова последний датчик.

- Ну, что? – стараясь казаться спокойным, спросил Павел. – Я не опасен?

Юля некоторое время молчала, потом покачала головой.

- Все, что я могла проверить – проверила. Все тесты ты прошел. По мнению моих приборов и согласно моему уровню познаний о человеческом мозге – ты абсолютно в норме. Правда, я не уверена до конца. Их технология превосходит нашу в вооружении и в области техники – ведь, судя по всему, она одна вела этот звездолет, а нам такое пока только снится. А если ты прав, и она на расстоянии могла таким образом звать на помощь… Скорее всего, ее возможности скрыть последствия вмешательства в наше сознание гораздо больше, чем мои возможности увидеть эти последствия…

Павел обдумал прочитанную мини-лекцию, потом мотнул головой:

- Но ты же не видишь этих последствий?

- Нет, не вижу.

- Значит, ты делаешь вывод, что я в норме.

- Да, я это уже сказала. Но свои опасения я Середе выскажу.

- Конечно. Да, я думаю, он и сам это все понимает. Я могу идти?

- Иди, - вздохнула Юля. – Федора позови, смени его там около Вари.

Павел почти уже вышел, когда Юля его окликнула. Он обернулся в дверях и встретил ее неожиданную открытую улыбку.

- С днем рождения, Паша, - сказала Юля. – Пусть у тебя все сложится в жизни. Удачно сложится.

Павел тоже улыбнулся.

- Спасибо, Юлька. А я и забыл про него… - честно ответил он.

***

Когда Павел подошел к лаборатории, картина его ждала вполне мирная. Девушка сидела по-прежнему на столе, спиной к двери, а Варя и Федор придвинули к столу раскладные стулья. Федор пытался выяснить, откуда прилетело голубое веретено, Варя молча следила за монитором сканера и показателями приборов. Девушка тоже молчала.

На звук открывшейся двери Федор вскинул голову, вымученно улыбнулся. Гостья обернулась, коротко взглянула на Павла своими серебристыми глазами и тоже улыбнулась. Только тут он понял, что она красива. Ну, странная – бледное лицо, бледные губы, золотистые светлые ресницы, одинаково длинные что на верхнем, что на нижнем веке, золотистые же брови… Будь это земная девушка, она показалась бы бесцветной. Но гостья была совсем другой. Может, глаза – никогда он не видел таких глаз, может, золото было особого, густого оттенка, и на этой мраморной коже…

- Пашка, помогай! – позвал Лобанов устало. – Мы явно друг друга не понимаем. В смысле, она не понимает меня. Я уже рассказал все байки, какие знал, задал вопросы обо всем, о чем мог, она только улыбается и молчит.

- Знаешь, я, конечно, не встревала, но если бы ты так говорил со мной, я бы тоже не знала, что ответить, - сообщила Варя, не отрываясь от приборов.

- Варь, а у тебя что? – спросил Павел, оттягивая момент, когда надо будет выгнать Федора к Юле, а самому занять его место.

- Все нормально. Когда мне сообщат, что каюта готова, мы перевезем ее домой, - коротко улыбнулась Кутейщикова. – Она в норме, если за норму принять наши показатели. А пока все идет к тому, что это правильное предположение. Правда, имеет место быть обезвоживание, но с этим мы вполне справляемся совместными усилиями.

- Ясно. – Павел коротко вздохнул. – Федька, иди к Юле. Твоя очередь обследоваться. Я тебя сменю.

- О! – обрадовался Лобанов. – Давай, дерзай! А я подойду через пару часиков… - он вскочил со стула, раскланялся перед гостьей а-ля мушкетер, вместо шляпы воспользовавшись снятым шлемом защитного костюма. – С вашего позволения, сударыня!

Неожиданно девушка снова улыбнулась и милостиво кивнула, как бы разрешая. Сцена была как картинка из средневековой жизни – девушка неожиданно превратилась в придворную даму семнадцатого века, не иначе. Взгляд, осанка, этот величественный кивок и приостановленное движение руки – то ли для поцелуя, то ли «выход слева, не задерживайтесь». Лобанов опешил и замер, потом молча вышел, ни на кого не глядя, но прошипел сквозь зубы, проходя мимо Павла: «Да она издевается!»

Варя молча смотрела на гостью непонятным взглядом. Кажется, она испугалась. Павел сам не понимал, что за чувство возникло у него от этой сценки. Только не испуг и не раздражение. Удивление и… восхищение? Он прошел к столу и присел на место Лобанова, глядя гостье в глаза. Она ответила спокойным и слегка виноватым взглядом. Неожиданно его осенило.

- Ты можешь говорить? – тихо спросил Павел, вспоминая, как тяжело выговаривала она те первые слова. Почему он резко начал разговор на «ты», было непонятно, оно выскочило раньше, чем он об этом подумал.

Гостья снова улыбнулась и отрицательно покачала головой.

- Может, но шепотом, - немедленно отреагировала Кутейщикова. – Голосовые связки не полностью восстановились, но сегодня днем все будет в норме. Федька так старался, что почти не делал пауз, она не успевала даже рот открыть.

- Зато было… весело… - шепотом сказала гостья.

- Да, особенно веселился сам Федор, - усмехнулся Павел, спохватился и уточнил. – Нашего специалиста по контактам и… гм… внештатным ситуациям зовут Федор Лобанов. А это – ваш врач, экзобиолог Варвара Кутейщикова.

- Можно просто Варя, - сообщила Кутейщикова, по-прежнему не отрываясь от монитора.

- А… ты? – так же тихо и с трудом спросила девушка.

- Павел Козелков, первый пилот этого корабля, - чуть смущенно представился он.

- Я… - гостья слегка перевела дыхание и продолжила, - я – Лиэлл. Я понимаю… ваш язык… Я… говорю на нем… Я… - Павел видел, с каким трудом дается ей речь, даже такая тихая, он хотел прервать ее, но девушка сделала отстраняющий жест рукой. – Я… не опасна… для вас. Все… объясню… потом. Говорить… тяжело.

Тут она замолчала, и снова улыбнулась, - немного виновато.

- Ну, вот. Ты был прав. Из Федьки спец по контактам – никакой, - оторвалась от монитора Кутейщикова. - Я буду говорить с Виктором, чтобы он назначил главным тебя. Вы явно находите общий язык.

Лиэлл снова вздохнула.

- Ваш друг… Федор… очень… громкий.

- Вот. И Лиэлл возражает, - кивнула Варвара. – Слышишь? – повысила она голос, поднимая глаза к камере слежения над дверью.

- Слышу, - ответил Середа из рубки по громкой связи. – И вижу. Павел, принимай пост, Федору я сообщу. Варя, можете переезжать. Добро пожаловать на борт нашего корабля… сударыня. – Середа явно тоже наблюдал сцену с поклоном. – Я приношу вам свои извинения за то, что встреча наша не носит официального характера, но вы сами понимаете - обстоятельства, при которых вы вступили на борт, исключали возможность торжественного приема.

Козелков тихо восхитился. Это ж надо, какой слог!

- Все… в порядке. Я… не люблю… официальные… приемы, - прошептала Лиэлл. – Не надо… официально…

- Ну, все расшаркались, теперь поехали! – скомандовала Кутейщикова. Лиэлл попыталась возразить – вроде, могла бы и сама передвигаться, но Варвара была непреклонна. Вдвоем с Павлом они усадили девушку на ту же каталку, на которой ее привезли в лабораторию.

Впрочем, «усадили вдвоем» - громко сказано. Козелков просто побоялся прикасаться к гостье, сам не понимая, что его останавливает. Поэтому он придерживал каталку, помогал Кутейщиковой отключать приборы, а потом исполнял роль тяговой силы.

По дороге до каюты, в которой теперь будет обитать инопланетная гостья, Павел думал о том, что его отношение к ней резко изменилось. Ушла настороженность и тревога. Странно, но в Лиэлл почти не угадывалась чужая. Было чувство, будто они спасли не инопланетянку с чужого звездолета, а обычную земную девчонку. Наверное, эта иллюзия возникла из-за абсолютного отсутствия языкового барьера. И этот царственный кивок… Как она могла так органично подыграть Лобанову? Как будто только вчера пересматривала «Д’Артаньян и три мушкетера» по телеку…

Как бы то ни было, но в каюте, помогая Лиэлл устроиться, Варвара уже общалась с ней, как со старой знакомой. Когда гостья опустилась на кровать и прикрыла глаза, Кутейщикова пожелала ей приятных сновидений и махнула Павлу – на выход. Уже за закрывшимися дверями она остановилась, помолчала, потом решительно заявила:

- Идем к Середе. Обо всем этом надо поговорить.

- А как же мы ее одну оставим? – не согласился Павел.

- Там датчики по всей каюте. Мы узнаем, когда она поднимется с кровати. Конечно, можешь остаться сидеть под дверью, - пожала Кутейщикова плечами. - Но, по-моему, тебе тоже надо отдохнуть. Только сначала – в рубку…

***

Как и следовало ожидать, в рубке сидели все, даже только что сменившийся Копаныгин, которому полагалось сейчас спать без задних ног. Дежурства сейчас шли суточные, и под конец вахтенные просто падали. Но Мишка мужественно сидел в своем кресле, а Катя заботливо массировала ему виски.

На месте Павла сидел Федор, тоже вымотанный, но веселый, как всегда. Юля за его спиной неотрывно смотрела в иллюминатор. Виктор встретил вошедших короткой улыбкой, развернув кресло им навстречу.

- Молодцы. Варя, датчики работают, все нормально, умница… Павел, благодарность в приказе.

- С занесением в личное дело, - кивнул Федор. – Он ее разговорил! Я думал, она или немая, или глухая, или издевается…

- Вообще-то, она убеждена, как и я, - ехидно заметила Варвара, подходя к креслу Виктора, который немедленно его уступил, - что это ты над ней издевался. – Она уселась в командирское кресло и развернулась к пульту – проверить показания датчиков.

- Значит, Лиэлл… - задумчиво произнес Середа, прохаживаясь по рубке от одной стены до другой – четыре шага туда, четыре обратно. – Странная девушка, нет?

- Она не странная. Она до ужаса обычная, - подала голос Катя. – У меня чувство, что мы подобрали ее не на астероиде в системе Беты, а она вместе с Федькой пряталась в «Сюрпризе», только обнаружили мы ее позднее…

- Это мимикрия, - не открывая глаз, мрачно произнес Копаныгин. – Она подстраивается под наше восприятие.

- На самом деле, несомненно, она стрекозоидное паукообразное, - подхватил Лобанов. Причем без улыбки. Видимо, он тоже думал над этим вопросом.

- Меня больше всего в ней поразило даже не знание языка, - неожиданно сказал Середа. – А то, как она выпроводила Федора.

- Точно, - кивнул Лобанов. – Я сперва не понял, а потом дошло – она не может знать, как это выглядит! Мы и то знаем об этом по фильмам и книгам, а она смотрелась по меньшей мере…

- …Анной Австрийской, - подала голос Варя. – Я сразу подумала – как королева...

- Вы городите абсолютную чушь, - пожала плечами Катя. – Мимикрия, Анна Австрийская, стрекозоиды… А может, у них на планете схожий с нашим средневековым этикет?

- Ага, и схожий с нашим русский язык, - поддакнул Лобанов.

- В котором есть схожее с нашим понятие «официальный прием», - добавил Середа.

Павел почувствовал, что должен что-то сказать.

- Она не опасна, - наконец, сформулировал он свою мысль. – Я не могу объяснить. Я понимаю, что интуиция, в данном случае, – не лучший советчик, но я чувствую, знаю… Она не опасна. Ей самой нужна помощь.

- Паша, не увлекайся. Мы уже поняли, что вы, действительно, нашли общий язык, но это еще не повод снимать со счетов ее потенциальную опасность… - посоветовала Варвара, оторвавшись от датчиков и развернув кресло к ребятам.

- Но воспринимать ее, только как опасную зверюшку, тоже неправильно, - отозвалась молчавшая до сих пор Юля. - Потому что когда она окажется такой же, как мы, и, как говорит Паша, не будет опасной для нас, если мы сможем подружиться с ней - потом нам будет очень стыдно за это вот… "паукообразное".

- "Если"… - поправила Варвара. - "Если окажется", а не "когда".

Середа, наконец, остановился, на секунду закрыл ладонью глаза.

- Так. Все высказались? Вариантов три. Первый, самый антиутопический – выкидываем гостью в вакуум. Второй, самый реальный – везем ее на Землю. Третий, самый правильный, на мой взгляд, – ждем ее объяснений, просьб и пожеланий, при возможности помогаем ей добраться домой.

- И четвертый, самый вероятный, - нахально встрял Михаил, открыв глаза, - она всех нас сожрет и не подавится, а потом радостно полетит в нашем корабле на Землю…

Павел с интересом наблюдал за реакцией Виктора. Он уже понял, что командир выбрал вариант номер три – выспаться и ждать того «полноценного контакта». А Мишка напрашивался на… ну, то ли на выговор, то ли на пожелание не психовать.

- Копаныгин говорит правильно, - неожиданно задумчиво сказал Середа. – Мы не можем не допускать, что прелестная девушка может оказаться тем самым «паукообразным». Михаил всегда озвучивает то, что мы непозволительно предпочитаем замалчивать. К сожалению… или к счастью, я еще не знаю, но мы приняли решение, и теперь несем ответственность не только перед Землей, но и перед нашей спасенной. Кстати, при единственном голосе против…

- Мой голос, - подтвердил Михаил. – Я и сейчас за «выкинуть в вакуум», но теперь вы воспримете это, как моя мама воспринимала совет выкинуть подобранного на улице котенка после того, как он у нее из блюдечка молока выпил. Поэтому решайте сами, но я излучатель с собой под подушку буду класть.

- Насчет излучателя – правильная мысль, но мне кажется, если она захочет напасть, он нам не поможет, - тихо сказала Юля. – А еще более правильная мысль – насчет "под подушку". Всем пора спать. Вы выдохлись…

- Юлька, как всегда, права, - подвел итог Середа. – Идите-ка вы все спать. Паш, ты нас прости, но сегодня, мне кажется, праздника не будет. А в двадцать три ноль-ноль – твоя вахта, помнишь?

Все зашумели, временно отбросив мысли про стрекозоидов, говорящих по-русски. Девчонки, смущенные своей забывчивостью, по очереди лезли целоваться, а ребята, включая Михаила, с трудом, но искренне улыбавшегося, рвались пожать руку и сказать что-то радостно-дружеское.

- Пашка! – провозгласил Лобанов. – Я тебе сделаю подарок! Приглашаю присоединиться желающих!

Все замолчали, ожидая продолжения.

- Я хочу подарить тебе выходной. Ну, что это такое – человек в день рождения должен сидеть на вахте! Я согласен поменяться, но лучше, если мы просто сдвинем график, и Пашка просто пропустит это дежурство. А?

Павел почувствовал, как на его лице появляется улыбка.

- Спасибо, Федь, но не надо. Правда, спасибо, но ты представь – чем я заниматься-то буду целую неделю? И график собьется… не надо!

- Нет, вахты мы двигать не будем, - поддержал его Середа. – Насчет подарков у вас будет время подумать, только спешите – думаю, через пару дней, после того, как Пашка отоспится, мы его и отпразднуем. Все, всем спать, Варя, я слежу за датчиками, если что – вызываю тебя.

- Хорошо. – Варвара поднялась с кресла и первой прошла к выходу. Двери открылись, выпуская ее, за ней потянулись Юля с Федором, Катя и Михаил.

- Козелков, задержись, - попросил Виктор. Когда двери закрылись, он опустился в свое кресло и пригласил жестом Павла тоже присесть, и после паузы решительно спросил: – Я так понял, девочка тебе в душу запала?

Павел задумался. Он понимал, что за лекция сейчас последует за любым его ответом, но хотелось и самому в себе разобраться.

- Не знаю, Витька. Не понимаю я ничего. Если ты на счет, не влюбился ли я с первого взгляда – так нет. А вот насчет "запала"…

- Я насчет эмпатии и Юлькиных сомнений. С этой точки зрения, лучше бы ты влюбился…

- Увы, ничем не могу помочь. Девушка, вне сомнений, очаровательная. Но не более того. К тому же, Мишка прав – она может быть совсем не девушкой и совсем не очаровательной. Считай, что я до сих пор под контролем. Запри меня в каюте и не подпускай к вахте.

- Да не дергайся. Не верю я в стрекозоидов. Она – такая, какой мы ее видим, это мое личное мнение. Я только хотел тебя предупредить, потому что я не только командир, я еще и твой друг, Пашка.

Козелков закрыл глаза. Начинается. Я все это понимаю…

- Она – не человек, как бы не хотелось нам обратного. Она, в любом случае, не останется на Земле. Мы должны воспринимать ее исключительно, как объект для изучения и как существо, попавшее в беду. Я понимаю, что тебе в этом плане труднее, чем всем нам… - Середа замолчал, подбирая нужные слова.

- Потому что седьмой – лишний, я знаю, - подсказал Павел.

- Не говори ерунды. Не твоя вина, что так получилось. Федька, конечно, фрукт, и заварил всю эту кашу, конечно, он… Но то, что Юлька выбрала его, а не тебя – он тоже не виноват, - Виктор явно не мог четко сформулировать, что именно он хочет сказать. Но Павел понял.

- Витя, у меня нет комплекса неполноценности по этому поводу, - поморщился он. – Поверь, наши девочки – замечательные, но ни к одной из них у меня никогда не было никаких чувств, кроме дружеских. И если бы нам с Юлькой пришлось… Ну, если бы не появился Федька, мне кажется, было бы только хуже. Все, что ни делается, все – к лучшему, понимаешь?

- Понимаю, - вздохнул Виктор. – Но эта… гостья… Я бы не хотел, чтобы у тебя были проблемы после того, как она оставит нас.

Павел поднялся, разговор ему надоел.

- Спасибо, Витя, я понял. Только ты не волнуйся. Мне кажется, нам повезло, и я просто не способен на те чувства, которые ты тут пытаешься мне приписать. Так что все будет нормально. Кстати, поздравляю!

- С чем это? – поднял голову Середа. – День рождения у меня, вроде, через полгода почти.

- С Вариным переездом. Давно было пора… Теперь жди вселенских миграций. Начало положено, и прецедент создан, реакция воспоследует! Это – раз уж мы затронули тему отношений на корабле, - пояснил Павел с улыбкой. – Ребята, я, честное слово, за вас рад. А со мной все в порядке, и давай этот вопрос больше не поднимать, а то вдруг вы меня убедите, и я себя жалеть начну. А оно нам надо?

- Не надо, ты прав. Но будь осторожнее, хорошо? – поднялся и Виктор. – А теперь иди спать. Сегодня разрешаю выспаться, не ставь будильник. Но в двадцать три ноль-ноль чтобы был в рубке! И если понадобишься, как новый специалист по контактам, мы тебя поднимем, уж не обижайся.

- Спасибо, - Павел позволил себе дружески хлопнуть Виктора по плечу. В последнее время они оба все больше чувствовали дистанцию командир – подчиненный. А это было неправильно. Их слишком мало, и они слишком далеко от дома, чтобы быть далеко еще и друг от друга. Виктор неожиданно перехватил его руку и задержал ее в рукопожатии.

- Пашка, я ведь, правда, все тот же, - тихо сказал он, будто в продолжение мыслей Козелкова. – Ты мне нужен не меньше, чем на Земле, даже больше. Просто все это… Варя, работа, звезды эти… нам отдыхать надо больше, Паш. Мы же не автоматы… Нам надо почаще собираться, и пусть Мишка играет на гитаре, а Катя поет.

- У Катюши отличный голос, - улыбнулся Павел, сжимая руку Виктора в ответ. – Кстати, нам никто не мешает взять гитару на то побережье.

- Возьмем, - Середа разжал пальцы, но улыбка на лице осталась. – И Лиэлл возьмем, если ты не возражаешь. Интуиция, которой я, все-таки, доверяю, подсказывает мне, что она нас еще удивит. Именно в плане гитары и побережья… все, иди спать.

- Спокойной ночи, - кивнул Павел и вышел из рубки. По дороге к жилому отсеку, он продолжал улыбаться. Как бы все не окончилось с Лиэлл, но то, что ее появление спровоцировало этот разговор – уже полностью окупает все трудности, связанные с ее пребыванием на «Заре».

Добравшись до своих дверей, он помедлил, и все-таки дошел до бывшей каюты Кутейщиковой. Глупо, но почему-то, постояв минуту под дверью с горящим над ней зеленым огоньком (в отличие от такси, обозначавшим «занято»), он почувствовал, что полностью успокоился, и ему немедленно смертельно захотелось спать. Дойдя до кровати, буквально рухнул на нее и вырубился моментально, провалившись в сон, полный серебристо-голубого сияния…

***

Если учесть, что лег Павел около шести утра, пробуждение в два часа дня было нормальным, на Земле он мог и дольше спать. Но то на Земле. Здесь же такая роскошь была достаточно редким удовольствием. Некоторое время полежал, не вставая - потому что до двадцати трех ноль-ноль было еще очень далеко, но потом совесть, закаленная в борьбе с ленью на протяжении последних пяти лет, взяла верх, и он поднялся. Разминка, душ, торжественный выход. "Внимание, я выхожу!"…

Конечно, выход остался незамеченным. В каютах уже никого не было. Даже Лиэлл. Значит, обходимся без главного по контактам, - отметил Павел и подумал, а не обидеться ли ему. Потом решил, что это лишнее. Раз обошлись, значит, все нормально. Или всех уже съели, одно из двух…

После некоторых раздумий он направился в сторону лаборатории, надеясь найти там Варвару. В рубку смертельно не хотелось - успеется. До вахты еще есть время.

- Доброе утро! - окликнула его сзади Катя.

- И тебе здравствуй, - обернулся он на ее голос. - Только не издевайся, какое утро?

- Мы все ждали, когда ты проснешься, но пропустили момент. Пойдем, там в классной большой совет собрался, только тебя ждем.

Павел развернулся, на всякий случай спросил:

- А Лиэлл?

- Она тоже там, как раз о ней мы и хотим поговорить, - Катя нетерпеливо терзала кончик одной из своих русых кос, с которыми она так и не рассталась, в отличие от Варвары. - Пошли скорее, там разберемся.

- Она давно проснулась? - уже по дороге поинтересовался Павел.

- Да нет, минут на сорок раньше тебя. Вышла и сразу в лаборатории Варю нашла. Сама. Ответственная…

Павел притормозил.

- Погоди, а датчики? А замок? Мы же ее закрыли?

Катя пожала плечами.

- Думаю, это она продемонстрировала кое-какие из своих возможностей… И свое отношение к нам. Она хочет, чтобы мы понимали, с кем имеем дело, но знали, что она настроена доброжелательно…

- Чтобы мы ей доверяли?

- Наверное. А ты бы на ее месте не хотел, чтобы тебе доверяли? - Катя снова двинулась вперед, Павел - за ней.

- Она что-нибудь рассказала?

- А мы ее пока не спрашивали. Виктор сказал, что мы подождем тебя, и пока Федька развлекает ее рассказом о Вариане…