Корабль мчался в просторе космоса уже который день, и все было бы просто замечательно, если бы на нем не кончилось чтиво. Кончилось, и все тут. И что, извините, делать двум подросткам в космическом корабле, если вам еще только двенадцать лет, все научные работы написаны, каникулы только начались, а час в Космотернете стоит бешеных денег?
Правильно, ругаться.
Пашка Гераскин сидел в противоперегрузочном кресле капитана (ногами вверх) и читал очередную книжку известного классика писателя-гуманиста Пинхада. Он всегда читал книги Пинхада, когда злился на Алису. И хоть книжка была уже изрядно зачитана, Пашка мужественно добивал "Потерянную в октябре"*, удостоившуюся, кстати, Нобелевки по литературе, премий "Хьюго", "Странник", и еще штук двадцати наименований пожиже.
Алисе Селезневой не приходилось так себя мучить - изредка чихая от едкой урановой пыли, заполнявшей кочегарку "Пегаса", она ловко орудовала лопатой, закидывая топливо в жаждущий пищи атомный котел корабля и распихивая ногами по местам постоянно желающие вылезти наружу графитовые стержни реактора. Эта простая, но нужная работа радовала ее.
Третий член команды - питекантроп Геракл попросту спал. Он был обозлен на Пашку: вчера капитан присвоил ему высокое звание "кандидата в человеки", в связи с чем пить "Смирноффскую" из горла Геракл уже не мог, а пользоваться таким предметом труда, как стакан, еще не научился. Это обстоятельство погружало четверорукое существо в глубочайшую меланхолию, исключавшую какую-либо полезную деятельность. И хотя именно Геракл по штатному расписанию занимал должность кочегара, добрая Алиса вызвалась помочь несчастному, который мелодично похрапывал на мешках с ураном, складированных в кочегарке. Здесь было тепло, светло и не доставали мухи - экологическая ниша была для них неприемлема.
И только сигнал электронного мозга, легкой перегрузкой оповещавшего экипаж о приближении обеда, заставлял достойных путешественников отвлекаться от своих занятий и собираться у главного пульта, который по совместительству выполнял также функцию холодильника.

Мозг с планеты Х изначально был добрым, мягким и симпатичным.
С тех пор, как он себя помнил и получил власть над своим сектором Галактики, Мозг обожал делать добро. Видимо, это было заложено в него создателями - некими высшими существами, в давние времена оставившими изученную ныне людьми часть космоса, - а потом и стало его сущностью.
Не было для Мозга ничего более приятного, чем помочь маленькому и слабому. Он даже завел себе котенка, но котенок скоро сдох, и Мозгу стало скучно и грустно.
Цивилизации, находящиеся под его патронажем, блаженствовали: с самого начала, как в их протоокеанах зарождалась жизнь, она помещалась в тепличные условия.
Каждого трилобита кормил с ложечки специально приставленный робот.
Всякого динозавра, как только он вылуплялся из яйца, обеспечивали персональной кормушкой.
Любого разумного представителя немедленно снабжали исполнителем желаний.
Но неблагодарные дохли, как котята.
Помимо дружелюбного нрава, Мозг отличался также тем, что любил играть.
Он приделывал к планетам красивые колечки, но никто не хвалил его за достигнутые успехи. Он украшал космос двойными и тройными системами, затейливыми поясами астероидов, красивейшими кометами, но никто не сказал ему спасибо. Он отправлял в различные журналы кроссворды и шарады, но никто не прислал ему гонорара.
Постепенно характер Мозга стал портиться.
Развлекаясь ядерными межпланетыми, а потом и межзвездными войнами, Мозг скоротал десяток-другой тысячелетий. Когда сражаться стало уже некому, он переключился на глобальную космогонию. Поэскериметировав со взрывами наиболее несимпатичных ему звезд, он решил занятся литературной критикой.
Теперь это был злобный, пышуший ненавистью ко всему разумному, монстр. Космические бродяги наградили его кликухой, которая переводилась на доступный для читателя язык одним емким словом - Колобок. В том смысле, что от него еще никто не уходил.

Планета Х возникла из ниоткуда, причем сделала это внезапно - спавший (на это раз на вахте) Геракл едва успел включить тормоз. Капитанская фуражка, гордо украшавшая голову вахтенного, тут же протаранила форточку и унеслась бороздить космические просторы. Глотнувший свежего вакуума и сразу проснувшийся Геракл со свистом вылетел наружу убирать солнечные паруса - за такое безобразие, как порванный парус, запросто можно схлопотать от капитана по шапке!
…"Пегас", как подстреленная птица, еле-еле трепыхался на орбите, но всем, включая электронный мозг корабля, было ясно, что рандеву с поверхностью планеты неизбежно.

…Изломанная туша космического ветерана лежала между скал и рытвин и даже местному тиранозавру, вылезшему поглядеть, а что это такое большое упало с неба, было совершенно очевидно, что старая добрая колымага свое откатала. У Пашки от огорчения даже выпали из рук молоток и напильник, с которыми он было бросился устранять повреждения - ему ли бояться чудовищ разных отсталых планет?
Однако, не смотря на мелкие проблемы, было очевидно, что реактор взорвется в ближайшие часы, правда, неясно, в какие: на будильнике системы самоуничтожения оставалась только минутная стрелка (часовую Геракл использовал в качестве зубочистки).
После коротких сборов на выходе имелись:
- Пашка Гераскин, с набором инструментов первой помощи и аннигилятор на колесиках, который он тянул за собой на веревочке. (Это была последняя разработка станкового аннигилятора Калашникова - даже знаменитые конструкторы фирмы "Сони" при виде его разводили руками. Таковым можно было уничтожить целую планетную систему. Хотя Пашка и любил животных, но вот к тиранозаврам, в отличие от Алисы, питавшей чувства к крупным пресмыкающимся, относился довольно прохладно, если не сказать большего);
- Алиса Селезнева, с набором консервов и прочих продуктов питания. Гораздо более скромный и легкий бластер висел у него на поясе;
- Геракл, со скаткой солнечного паруса через плечо и капитанской фуражкой на голове. Он был вооружен большой ножкой от стола и связкой бананов. В отличие от Аркашиных растительных друзей, это были обычные плоды, ничем кроме отменного вкуса и запаха, не отличающиеся.
Сохраняя молчание, поссорившиеся пассажиры "Пегаса" разошлись в три разные стороны.
Робинзонада началась.

Мозг с планеты Х досматривал очередной крайне интересный сон, когда чудовищный силы взрыв заставил его вздрогнуть всеми своими нейронами и извилинами.
- Сотрясение Мозга! Сотрясение Мозга! - завопили многочисленные датчики и сервомеханизмы, обслуживающие своего господина.
- Что? Зачем? Кто посмел?! - проснулся Мозг. Ему так редко удавалось забыться, и вот теперь его гнев обещал смести все мало-мальски стоящее внимания.
Услужливые роботы немедленно информировали босса о имеющихся проблемах. Проблемы были следующие:

Критически осмыслив базовую информацию, Мозг отдал следующие распоряжения:

Зал чучел - это было именно то место, где утомленный размышлениями Мозг любил отдыхать. Длинные ряды тех, труды коих Мозгу довелось покритиковать, уходили глубоко в недра планеты. Мозг уже забыл, как выглядят первые писатели из его коллекции. Зато к последним образцам возвращался довольно часто.
Совсем недавно Мозг сотворил разгромную рецензию на автобиографичный труд известного гуманиста - книгу "Великий Пинхад"**. Вот и сам ее автор - как живой, застыл он за своим ноутбуком. Мозг с удовольствием подкатился к пьедесталу и насладился видом несчастного.
А вот этот пустующий пьедестал предназначен для Маякоркского (авторское отсупление: охренел, да? Ты чего себе, жаба круглая, позволяешь? ты знаешь, чего я с тобой за это сделаю? Ну, держись…), разгромные рецензии на произведения которого уже зрели здоровым недобром в теле шараообразного критика. На этого деятеля пера у Мозга давно чесались извилины, но тот, находясь в номенклатуре Орган-банка, никак не попадался в расставленные сети, игнорируя коварно рассылаемые Мозгом от имени многочисленных фанатов поэта приглашения на творческие вечера и утренники славы.
А ведь сколько народу попалось на эти удочки! Привлеченные смазливыми физиономиями, антеннами и щупальцами виртуальных поклонниц и поклонников, несчастные творческие личности попадали в сети злобного монстра. Разумеется, настоящих поэтов и писателей, чтобы никто не догадался, Мозг менял на надувных големов-биороботов, которых ловко тырил с соответствующего склада ИнтерГалактПола. Те, в довершение всего, начинали вместо хорошей литературы гнать свякую пургу и чернуху, в результате чего, к радости Мозга, опошлялось еще и доброе имя литератора.
Однако, Маякоркский вкалывал как раб на плантации, творя по личному заказу Директоров Орган-банка хвалебные оды и гимны; и вырваться с работы, не смотря на все желание поэта, ему не удавалось.
Покатавшись мимо экземпляров в свое удовольствие, Мозг распорядился, чтобы постамент для Маякорского пока убрали: он был уверен, что в ближайшее время его коллекция пополнится другими экземплярами…

Паша Гераскин пребывал в некотором недоумении. Недоумение его выражалось в том, что было предложено что-нибудь написать. Размышляя о своей героической жизни, Пашка начал прикидывать, сколько томов потребуется для ее краткого описания, но на восьмой тысяче сбился и принялся считать сначала. Кроме того, Паша разучился писать, ибо все московские школьники только надиктовывают тексты своим пишущим машинкам. У Алисы, как ему было известно, имелся батальон историографов, которые трудились денно и нощно.
Но Алиса, познакомившись с таким замечательным существом, как Мозг, конечно, не могла упустить шанс внести вклад в науку и немедленно принялась писать инструкцию пользования Мозгом.
Таким образом, Мозг ничего не мог выкроить для литературной критики, ибо изголятся над ненаписанным нельзя по определению, а научной литературой он не увлекался.
Оставалась последняя надежда на Геракла. В отличие от Пашки, Геракл никогда не умел писать. Зато он умел рисовать. Он зарисовал свой волосатый кулак. В кулаке был банан, и это ему очень понравилось. Потом он зарисовал свою ногу, пинающую зубастика. Зубастик был очень похож на Мозг, и Мозгу это не понравилось.
В ярости потерявший самообладание Мозг вкатился в комнату, где питекантроп занимался творчеством. Однако, тот, заметив такой дивный футбольный мяч, конечно, не мог усидеть на месте...

Размазавшись по стенке (получил, да!?), Мозг с удивлением обнаружил, что новое ощущение гораздо приятнее уже изрядно надоевшей ему критики: это было живо, как-то завлекающе….Он, оказывается, давно мечтал о чем-нибудь таком! И притом всегда рядом с народом…
Истосковавшиеся по активному отдыху от долгого сидения в корабле Алиса с Пашкой присоединились с Гераклу и все до позднего вечера гоняли Мозг по наскоро оборудованному футбольному полю.
Воротами им служили пасти дежурных тирранозавров. Если тирранозавр после забитого гола не хотел отдавать мяч, к животному применялось крайне грубое физическое воздействие со стороны Гераскина (существо грубо избивалось аннигилятором***). Так как бедная зверюга до нижней челюсти включительно была надежно врыта в землю и забетонирована, она могла только отбиваться длинным языком, что, впрочем, мало помогало.
Мозг же на фубольном поле творил чудеса: активно шевеля мускулистыми извилинами, он то зависал в воздухе, то менял траекторию, то сбивал с ног вратаря (в качестве коих были задействованы биороботы охраны) и вообще - просто блистал!
Когда день завершился товарищеским ужином, запыхавшийся, но крайне довольный Мозг, взгромоздившись на свой трон, обратился к юным биологам с большой просьбой.
- Ребята, заберите меня отсюда. Мне жутко скучно!
И, хотя у Алисы имелись кое-какие смутные предчувствия, Пашка и Геракл ни за что не хотели отказаться от такого замечательного футбольного мяча, и просьба была удовлетворена полутора голосами против одного (как у кандидата в человеки, у Геркала была только половина голоса).

Сборы не заняли много времени. Бережно сохраненный Гераклом солнечный парус как нельзя лучше пригодился при создании космического плота. Все тирранозавры планеты были мобилизованы на растягивание этого устройства и несколько штук даже улетели вместе с ним в космос, когда запускали туда наших путешественников. Наши герои к вакууму были привычны (разморозку и оживление в будущем будут производить в каждом медпункте), а Мозг путешествовал в герметинчном бачке из-под компота, где ему было хоть и не сухо, но зато тепло.

Космический плот подлетал к Земле. Еще одним приключением стало больше. За время полета произошли значительные изменения: Мозг снова стал добрым и симпатичным (забегая вперед, скажем, что он живет на биостанции, работает футбольным мячом и критику совершенно забросил, изредка позволяя себе поизголятся над каким-нибудь небольшим рассказиком), а Геракл научился пользоваться стаканом, что вернуло ему душевное равновесие. Пашка Гераскин помирился с Алисой и с того момента отложил Пинхада и взялся за Маякоркского. Ибо, хотя в отличие от Пинхада, произведения Маякоркского никаких премий не удостаивались, зато читать их было весело.