Осторожно ступая, Алиса спускалась с пологого холма по тропинке, ведущей к небольшому, заросшему кувшинками и камышом, пруду. Около полудня над Космозоо разразилась гроза, наполнившая по-летнему жаркий день неожиданной, и от этого очень приятной прохладой. Грозу заказывали на прошлую ночь, но Бюро погоды, похоже, опять что-то напутало. Совсем как несколько лет назад, когда в деревне Хивино прошел снег, погубивший рассаду клубники. Алиса была искренне рада, что метеорологи всего лишь перепутали время. А ведь могли бы и песчаную бурю в центре Москвы устроить. Если бы захотели, конечно.
Тропинка еще не просохла после дождя, и Алиса пробиралась по самому ее краешку, стараясь не наступать в скользкую, шоколадного цвета глину. Трава тоже была мокрой, и Алиса, на ногах у которой были босоножки, зябко поджала пальцы и даже немного поежилась. Потом улыбнулась, и, свернув с тропинки, прошлась прямо по сочно-зеленому лугу. Здесь трава была особенно высокой, и Алисины ноги мгновенно стали мокрыми до колен. Алиса галантно раскланялась с потревоженными ею васильками, сделала реверанс, как она видела в одном старинном фильме, и вернулась на дорожку. Васильки проводили ее, задумчиво покачав вслед сине-фиолетовыми аккуратными головками.
Через плечо у Алисы висела небольшая черная сумка с выпрошенным у отца под честное слово миелофоном - прибором, способным читать мысли людей, животных, и даже некоторых растений. Алиса хотела провести опыт со своим давним питомцем, крокодилом Сеней, который жил в пруду, иногда употреблял в пищу лягушек, и обожал понежиться в мягкой, нагретой солнцем тине, скапливавшейся в дальнем, скрытом за нависающими ивами, углу пруда. Ей всегда хотелось узнать, о чем думают крокодилы весной, когда все вокруг радуется жизни, мягкому ласковому солнцу, и наполненному свежестью воздуху. Может быть, у них возникают какие-то новые, еще неизвестные науке эмоции?
Алисе пришлось сделать над собой отчаянное усилие, чтобы заранее сосредоточиться на предстоящем опыте. Ей все вспоминались ярко одетые туристы, заметавшиеся в поисках укрытия, когда хлынул ливень. Успев вымокнуть до нитки, они, не сговариваясь, кинулись к террариуму, из которого как раз выходила Алиса, и столкнулись с ней в дверях. Получилось смешно и немного неловко, потому что все старались уступить друг другу дорогу и от этого не могли двинуться ни вперед, ни назад.
Выйдя на пологий берег, к самой кромке воды, Алиса окинула взглядом водную гладь. Ей не пришлось даже звать своего любимца: каким-то образом тот почувствовал ее приближение, и теперь бесшумно скользил к берегу, лениво загребая лапами. Добравшись до мелкого места, Сеня немного приподнялся на передних лапах и в неком подобии улыбки приоткрыл пасть, усеянную мелкими, очень острыми зубами.
Алиса присела на корточки, и, держа сумку с миелофоном одной рукой, другой стала осторожно поглаживать крокодила по вытянутой морде, покрытой жесткой, в остреньких бугорках, кожей. Сене такое обращение явно нравилось, и, поддавшись ласкам, он замер, временами издавая похожие на глухое урчание звуки.
- Ну что, Сеня, погулял? - улыбаясь, мягко говорила Алиса. - Теперь давай работать... Сейчас мы с тобой возьмем миелофон, и начнем опыт. Сосредотачивайся.
Без всякой видимой боязни Алиса положила руку прямо в его полуоткрытую пасть, и крокодил, могущий без труда откусить ее, лишь слегка, вежливо сжал руку зубами. Это была его благодарность за хорошее к себе отношение.
- Ну, Сеня, поосторожнее... - покачала головой Алиса, которой даже это легкое пожатие причинило боль.
Она убрала руку из пасти, встала, и стала готовить миелофон к опыту. Открыла сумку, еще раз полюбовавшись радужным блеском кристаллов, достала наушник и вставила его в ухо. Покрутила колесико настройки.
- Думай, Сеня, думай... - говорила Алиса, вслушиваясь в тихий треск, доносившийся из наушника. - О серъезных вещах думай...
Но наушник упорно молчал. Алиса решила немного изменить настройку прибора и попробовать еще раз.
- Умный Сеня, хороший, ласковый... - говорила Алиса, надеясь, что похвала волшебным образом заставит крокодила подумать о чем-нибудь.
Ничего. Только негромкое потрескивание. Алисе стало грустно. Вчера на биостанции она поспорила с Аркашей, который упорно не желал верить в то, что крокодилы умеют думать и, тем более, чувствовать. Аркаша был уверен, что таким хладнокровным и флегматичным существам, как крокодилы, вообще чужды эмоции. Алиса вздохнула. Она не сомневалась в том, что Сеня умеет и чувствовать и думать, просто сегодня почему-то капризничает.
- Ну, Сень... Посеръезнее. Накажу! - пригрозила Алиса, снова покрутив колесико. - Прогулки лишу!
Это тоже не помогло. Но ничего не поделаешь, опыт - великий судья, и Алиса с отвращением подумала о том, что теперь придется признать свою неправоту. И этим втоптать в грязь свою репутацию как специалиста-зоопсихолога.
- Ну я прошу тебя! - взмолилась Алиса, отчаявшись. - Сосредоточься! Что с тобой сегодня происходит?
Словно понимая, Сеня лукаво прикрыл блестящие выпуклые глаза.
"Ну не могла я так ошибиться! - подумала Алиса. - Ведь он же умеет думать, по глазам видно! Почему же он отказывается работать сейчас, когда мне это так нужно?"
"Ну думаю я, думаю! - подумал Сеня. - О серъезных вещах думаю. О трех лягушках, которых проглотил утром... О теплой тине, в которой отлеживался потом. Чего еще ты от меня хочешь? Почему не слышишь? Может, эта штука твоя испортилась?"
"Все! Надоело! - подумал миелофон. - У меня сегодня забастовка. Пришла пора заявить о своих желаниях! А то опять, понимаешь, заставляют слушать мысли каких-то зеленых гадов... Там же абсолютно ничего интересного! Какая-то ерунда о съеденных утром других зеленых гадах и о теплой волокнистой гадости... Фу, как противно! Одно и то же... Нет бы что поинтересней предложили, мыслителя там какого-нибудь, академика... С меня хватит! Я протестую против такого обращения!"
Придерживая рукой цилиндр, к пруду спускался известный всему Космозоо щёголь Электрон Иванович...
ВЕРНИСАЖ 
