В то летнее утро 2216 года юные биологи Мира Лазарева, Паша Макаров и Света Новикова решили отправиться в путешествие.
    Мира прилетела на биостанцию в хорошем настроении. Никаких срочных дел не намечалось, и ребята собирались провести свободное время на горном озере – отдохнуть, а заодно проделать кое-какие научные опыты.
    Света уже собиралась в дорогу: складывала в большую кучу всё то, что могло пригодиться в путешествии.
    – Как ты думаешь, – спросила Мира, – почему Пашка до сих пор не соизволил появиться?
    – Проспал, конечно же, – не сомневаясь, ответила Света. – Опять мы теряем из-за него драгоценное время.
    Несмотря на все мрачные предположения, Паша появился довольно быстро. Весь загруженный какими-то философскими размышлениями, он, не раздумывая, принялся рассчитывать траекторию полёта птеродактиля – это было его домашнее задание по палеонтологии, которым он занимался уже вторую неделю.
    – Паша, – сказала Мира, складывая в спортивную сумку бутерброды и фрукты. – Ты не забыл куда мы собрались?
    – Я никуда не полечу, у меня много работы, – пробурчал он, уставившись на экран видеомикроскопа.
    – А как же озеро? – искренне удивилась Мира.
    Тут Пашка оживился:
    – Разве уже суббота? – недоверчиво спросил он.
    – Нет, нет, – вмешалась в разговор Света. – Ты, Пашенька, оставайся, продолжай свои вычисления. Мы и без тебя справимся.
    – Нет уж, так просто вы от меня не отделаетесь, – решительно заявил он, захлопнув книжку.

    Ярко-синий флаер быстро набирал высоту, покидая зону активного воздушного движения. Теперь можно было перейти на автоматический режим управления.
– А где сгущёнка? – спросил Пашка, разгребая кучу пластиковых контейнеров, беспорядочно разбросанных на заднем сиденье.
– Ты же только что позавтракал, – удивилась Мира.
– Во время полёта у меня разыгрывается жуткий аппетит, – сказал Пашка, дожёвывая третий бутерброд с ветчиной и прихлёбывая из термоса прохладный яблочный сок.
Погода выдалась чудесная – ярко светило солнце, лёгкий ветерок шевелил верхушки деревьев. Ребята даже не заметили, как долетели. Черепашье озеро было со всех сторон окружено горами, склоны которых покрывали густые сосновые леса. На берегах, усыпанных валунами, да и в самом озере, водилось много черепах, из-за чего оно и получило своё название.
Пашка посадил флаер прямо около воды, еле выбрав островок суши, не занятый буйной растительностью. Кругом не было ни души – здесь редко бывали туристы, а взрослые учёные предпочитали более загадочные районы нашей планеты, где ещё можно было открыть что-то новое. Но юным биологам и здесь работы хватало: нужно было описать все виды черепах, проследить за их численностью, изучить среду обитания.
Первым среду обитания рептилий принялся изучать Пашка, причём самым активным образом. Недолго думая, он с разбега сиганул в воду, поднял фонтан брызг и своими криками распугал всех обитателей водоёма. Неудивительно, что он не встретил на своём пути ни одной черепахи, хотя вооружился маской и ластами. Зато накупался он вдоволь, после чего не захотел ничего делать и улёгся во флаере слушать последние космические новости.
– Ловить черепах Пашка явно не собирается, – громко сказала Света, вытаскивая специальный сачок из багажного отделения.
– Они для него слишком быстро бегают, – продолжила атаку на Пашкину совесть Мира.
Но все ехидные усмешки не возымели должного действия, и Пашка остался непоколебим в своих убеждениях – гоняться с сачком за черепахами ему не хотелось.
– Что ж, – сказала Мира, – тогда с тебя горячий ужин на свежем воздухе.
Пашке пришлось согласиться насобирать дров и развести костёр. "Наберу кучу хвороста, – подумал он, – и дело сделано".

    Мира и Света отплыли уже далеко, когда Пашка задрал голову вверх и увидел, что прямо над озером парит странное существо с размахом крыльев около метра, не похожее на птицу. Он присмотрелся и не поверил своим глазам – это был птеродактиль – ящер, вымерший миллионы лет назад.
– Смотрите, смотрите, – дико закричал Пашка, прыгая на берегу и размахивая руками.
Но, пока девочки поняли, что произошло что-то невероятное, загадочный ящер скрылся в густой поросли молодых сосенок на дальнем берегу озера.
– Это невозможно, – возбуждённо говорил Пашка, бросаясь из стороны в сторону, – я только что видел настоящего живого птеродактиля.
– Но они же вымерли около ста миллионов лет назад, – недоверчиво возразила Света, выбираясь на берег.
Она испугалась, что Пашка перегрелся на солнце.
– Я его только что видел, – упрямо твердил он, справедливо полагая, что ему никто не верит. – Он пролетел в сотне метров отсюда и исчез вон в том сосняке.
И тут все увидели, как уже два более крупных ящера появились в воздухе и, сделав пару кругов над озером, скрылись в том же направлении, затерявшись в густой растительности.
– Скорее летим туда, – завопил Пашка, бросаясь к флаеру.
Он уже видел свои фото на первых страницах электронных газет, слышал сенсационные репортажи по космовидео.
Через минуту все были на другой стороне озера. Издалека было хорошо видно, где скрылись крылатые ящеры, но вблизи все сосны оказались одинаковыми и достоверно определить что-либо было невозможно.
Пашка чуть не взвыл от досады. Он уже приготовил видеокамеру, чтобы запечатлеть великое научное открытие, но такой возможности ему пока не представилось.
– Будем ждать, – сказал Пашка, заглушив двигатель. – Возможно, они появятся снова. Птерозавры питаются рыбой, а озеро для них – единственный источник существования.
И действительно, ждать пришлось недолго. Двумя минутами позже они увидели ещё одного птеродактиля. Издав протяжный жалобный крик, он на лету выхватил из воды большую рыбу и, сделав круг, сел на раскидистое дерево неподалёку. Тут уж Пашка не выдержал и сорвался с места.
– Это уникальный экземпляр, – повторял он, выпрыгивая из флаера.
– Ты куда? – с ужасом спросила Мира.
– Я должен поймать его для науки, – на бегу закричал Пашка, скрываясь за высокими кустами.
– Он с ума сошёл. Скорее за ним.
Но девочки не успели. Всё произошло в одно мгновенье. Пашка быстро, как обезьяна, вскарабкался на дерево, тихонько подобрался сзади и накинулся на несчастного птеродактиля, крича: "Я поймал его!" Ящер встрепенулся, выронил из пасти пойманную рыбу и, несмотря на Пашкин вес, легко оттолкнулся от толстой ветки, нависшей над самой водой, и вместе с перепуганным всадником ринулся вниз.
Девочки застыли в изумлении. Пашка же намертво вцепился в крылатого ящера, а тот, пролетев над водой всего несколько метров, по пологой кривой рухнул в озеро. Раздался звонкий всплеск, откуда-то появились люди в зелёных комбинезонах с эмблемами московского зоопарка, послышались встревоженные голоса.
– Что здесь происходит? – из-за соседних елей выбежал полный бородатый мужчина с пультом управления в руках.
Пашка, не без помощи окруживших его людей, всё-таки выбрался из воды, волоча за собой насквозь промокшего ящера, застывшего в неестественной позе. Осознав, что с Пашкой ничего страшного не случилось, бородач немного успокоился.
– Заберите у него особо ценный экспонат, – незамедлительно распорядился он, увидев, как бесцеремонно Пашка вытащил из озера предмет своей недавней гордости.

    Когда вся работа вошла в привычное русло, бородатый испытатель, а звали его Сергей Сергеевич, провёл ребят в пункт наблюдения, скрывавшийся в глубине леса, напоил чаем и немного рассказал о планах московского зоопарка.
– Мы проводили испытания, так сказать, в естественных природных условиях. Собирались принять за основу вольера Мелового периода ландшафт этого озера. Это – Сергей Сергеевич указал на неподвижную копию птеродактиля – действующая модель нового робота.
– Промокла немного, – опустив голову, виновато сказал Пашка.
– Конечно же, мы не видели вас, а то бы обязательно предупредили об испытаниях.
– Мы сами виноваты, – сказала Света. – Незачем было Пашке бросаться на беззащитного робота.
– Всё-таки жаль, что это был ненастоящий птеродактиль, – вздохнув, сказала Мира, – а то Паша обязательно бы прославился.
– Если бы вы не устроили целую охоту на наших питомцев, мы бы с удовольствием показали вам ещё несколько моделей, но теперь мы будем заниматься ремонтом. Попрошу нам не мешать.
– Чудес не бывает, – с сожалением сказал Пашка. – Зато я на собственном опыте рассчитал траекторию полёта этого мезозойского ископаемого.
Погода была по-прежнему прекрасная, солнце начинало припекать, верхушки сосен отражались в прозрачной воде, а впереди был ещё целый день. И никто не заметил, как высоко в ветвях промелькнула тень другого крылатого ящера, только, в отличие от своего механического двойника, на нём не было инвентарного номера, а в лабораторном журнале, аккуратно заполненном мелким почерком, отсутствовала запись "Испытуемый образец №7"…

сентябрь 1997 г

    Межпланетная станция «ПИОНЕР» возвращалась на Землю после недолгого космического путешествия. Все системы корабля работали нормально, и казалось, что полёт закончится без приключений, но незадолго до подлёта к Урану на пульте управления замигала красная лампочка, сообщавшая экипажу о какой-то неисправности. Паша Макаров нехотя надавил на клавишу.
– Внимание! Короткое замыкание в одном из грузовых отсеков, – равнодушно сообщила автоматика.
К сожалению, мелкие неполадки на корабле случались довольно часто, и внеплановые ремонты стали для юных космонавтов привычным занятием. Безотказно в течение всего срока эксплуатации работали лишь самые основные системы станции – фотонные двигатели, фильтры воды и воздуха, связь. Всё остальное более или менее важное оборудование время от времени давало сбои, отклонялось от нормального режима функционирования или же просто выходило из строя.
Пашка сразу же послал запрос в бортовой компьютер, и через несколько секунд на экране высветилась подробная схема всех коммуникаций на станции. Сплетение линий и обозначений не повергло Пашку в замешательство.
– Ничего страшного, – сказал он сам себе. – Случались поломки и посерьёзнее.
Загорелся экран связи. Мира Лазарева сидела в каюте, разбирала собранную за время полёта видеоинформацию.
– Что случилось? – спросила она, увидев сосредоточенное лицо Пашки.
– Пустяки, – сказал он, сохраняя внешнее спокойствие. – Что-то сгорело в грузовом отсеке.
Решив, что у Пашки всё равно ничего не выпытать, Мира Лазарева и Света Новикова спустились на центральный пункт управления станцией искать объяснения. Тем временем Пашка переворачивал всю каюту в поисках снаряжения.
– Куда-то подевался мой фонарик, – рассеянно сказал он.
– Ничего удивительного, – сказала Света, увидев, что творится в Пашкином логове. – У тебя столько вещей, что уследить за всеми просто невозможно.
– Если бы не гравитационное поле, то Пашкины вещи летали бы по всей станции, – добавила Мира.
Паша ничего не ответил, не собираясь вступать в бесполезную дискуссию. Время шло, а он не любил надолго откладывать предстоящий ремонт.
Фонарик вскоре нашёлся: Паша забыл его в бассейне, когда собирался отключить свет, чтобы поплавать при свете звёзд. Эта невероятная идея пришла ему в голову уже давно, но быстро сорвалась, потому что вместе с освещением по непонятной причине отключилось и отопление. Температура резко понизилась, и Пашке пришлось срочно бежать в свою каюту – оттаивать.
Наконец бортинженер Павел Макаров собрал всё своё снаряжение, инструменты и был готов приступить к выполнению задания.
– Кто хочет участвовать в экспедиции в недра станции? – спросил он, с надеждой посмотрев на спутниц.
Желающих не было. Разумеется, ничего интересного этот поход не предвещал – всего лишь очередное замыкание в электрической проводке. Но Пашка так захватывающе описал предстоящее путешествие в неизведанные лабиринты космического скитальца, что Света не смогла устоять:
– Пожалуй, я схожу вместе с Пашкой. Мне всё равно нечем заняться.
– В случае необходимости буду на связи, – сказала Мира.
Заменить вышедший из строя соединительный блок было не трудно. Куда сложнее отыскать его среди тысяч приборов и сотен метров проводов самого различного назначения.
– К сожалению, передавать электричество на значительные расстояния другим, более простым и дешёвым способом пока не научились, – заявил Пашка.
– Не сомневаюсь, что, если этот способ ещё неизвестен науке, ты его откроешь в глубокой старости, – с долей иронии сказала Света.
– Непременно, – успокоил её Паша.
Ребята спустились на нижний уровень и вскоре благополучно добрались до места назначения. Двери разъехались в стороны, образовав широкий проём. Внутри было темно, как в пещере. Видимо, при замыкании нарушилось общее электроснабжение.
– Включи аварийное освещение, – посоветовала Света.
– В грузовом отсеке оно не предусмотрено, – сказал Пашка, зажигая фонарик. – Пока будем пользоваться автономными резервами.
Грузовой отсек был заполнен лишь наполовину. Здесь находились запасы воды, пищи, запасные части от вездехода, робот-погрузчик, а также некоторое другое оборудование, незаменимое в космосе.
Паша подошёл к стене, открыл аварийный щит и включил локальный компьютер, который тут же показал возможные места обрыва в цепи. К сожалению, внешне ничего определить не удалось. Пришлось разбираться со всем по порядку, и, спустя некоторое время, Пашка, не скрывая гордости за проделанную работу, аккуратно вытащил неисправный блок, весь измазавшись в какой-то гадости.
– Откуда здесь эта жидкость? – спросила Света.
– Понятия не имею, – ответил Пашка.
Он посветил вверх. Луч фонаря выхватил из полумрака большое коричневое пятно на потолке, откуда, не спеша стекая по слегка выпуклым квадратикам плиток, падали вниз увесистые маслянистые капли и исчезали в сплетениях электроники.
– Неудивительно, что в этом потопе случилось замыкание. Было бы странно, если бы этого не произошло, – сказала Света, осматривая приборы.
– Что находится над нами? – спросил Пашка.
– Спортзал, – неуверенно ответила Света. – Но там ещё утром всё было в норме.
Паша думал недолго. Затем по внутренней связи вызвал Миру:
– Запроси информацию о наличии коммуникаций в межуровневом перекрытии над складом запасного оборудования, – попросил он.
Через минуту Мира сообщила:
– Трубопровод из полиглитана. Диаметр 100 мм. Транспортирует жидкое топливо со склада на планетарные катера.
– Замечательно, – сказал Пашка. – Опять нас преследуют неприятности.
– Вы нашли поломку? – поинтересовалась Мира.
– Не спеши, всему своё время, – Пашка вставил новый блок в освободившуюся нишу, и сразу же вспыхнул яркий свет.
– Здесь всё ясно, – сказал он. – А что мы знаем о полиглитане?
– Ничего особенного. Безвредное вещество, полимер, синтезирован в 2204 году в лаборатории профессора Грачёва в Москве. Состав: углерод, водород, кремний.  Молекулярный вес более 2000000. Лёгкий и прочный, химически стойкий материал, хорошо зарекомендовал себя в космических полётах и на авиалайнерах.
Ребята поднялись в кают-компанию.
– Вероятнее всего, мы остались без дополнительного запаса топлива, – сказала Мира.
– Нужно осмотреть спортзал, – предложил Пашка после минутного молчания. – Возьмём с собой робота-ремонтника. Он поможет в нужном месте приподнять плиты перекрытия.
Сверкающий от новизны робот-платформа с эмблемой станции «ПИОНЕР» на корпусе, тихо шурша десятью широкими колёсами, не спеша подъехал к нужному месту. Из его днища, как из пасти сказочного дракона, медленно выползли три большие присоски, похожие на ярко-розовые языки, которые незамедлительно впились в тяжёлую плиту в самом центре спортивного зала и, ловко зацепив её, стали постепенно поднимать вверх. В полу образовалась ниша внушительных размеров, из которой, клубясь по поверхности, поднимался фиолетовый газ.
Пашка с любопытством заглянул в таинственный проём.
– На твоём месте я бы работала в противогазе, – сочувственно сказала Света, скривившись от неприятного запаха испарений.
– Эти газы не токсичны, – мужественно возразил Пашка, – а, возможно, даже полезны для человека.
Конечно же, в глубине души он далеко не был в этом уверен, скорее даже наоборот. Но ему очень хотелось любой ценой отстоять свою точку зрения.
– Я так не думаю, – сказала Мира, но доказать что-либо Пашке было очень трудно.
– Ничего не вижу, – зажав нос рукою, сказал он. – Да и аромат, как на свалке.
Робот, тихонько щёлкнув переключателем, осторожно направил вниз луч прожектора. Картина, представшая взорам юных космонавтов, однозначно указывала – трубопровод утерян безвозвратно. Он буквально растворился в топливе. Кроме того, до сих пор ещё шла какая-то неизвестная реакция, и вся эта смесь медленно двигалась, будто тысячи мелких насекомых непрерывно копошились, создавая иллюзию хаоса. Как выяснилось позже, та же участь постигла трубопровод на всех его участках.
Это было уже более серьёзной проблемой. К счастью, все остальные коммуникации не подверглись загадочным метаморфозам и были целы. Это немного успокоило весь экипаж.
– Нужно включить насосы и откачать всё это в металлическую ёмкость, – сказала Мира.
Света взяла образцы образовавшейся массы и начала первые опыты. Тем временем Пашка расхаживал по каюте, непрерывно размышляя над причинами случившегося.
– Интересно, – сказал он, обращаясь к Мире, – соответствует ли состав топлива, находящегося в баке планетарного катера, стандарту?
Это было нетрудно проверить. Ответ был вполне убедительным. Топливо, находящееся в баке, подверглось значительным микробиологическим изменениям,  благодаря чему и стали возможны неестественные реакции с полиглитаном. Использование образовавшейся смеси по назначению не рекомендуется.
– В чём же дело? – рассуждал Пашка. – Ведь перед отлётом каждый винтик на корабле десятки раз проверяется автоматами и службой безопасности космических полётов. Возможность ошибки полностью исключена. Следовательно, ЧП случилось уже в космосе…
– А какой воздух используется для создания транспортного вакуума? – неожиданно поинтересовалась Мира.
– Воздух, не подлежащий восстановлению, из различных отсеков станции, – ответила Света.
– В этом и нужно искать разгадку всех наших злоключений.
– Такое впечатление, что станция подверглась нападению неизвестного космического вируса, – сказал Пашка.
– Думаю всё гораздо проще, – заявила Мира, уничтожающе посмотрев на него. – Хотя твоя догадка тоже очень близка к истине.
Света, не вполне понимая в чём дело, с интересом следила за тем, как разворачиваются события. Пашка тем временем немного смутился, видимо, догадываясь об истинных причинах аварии. Это только усилило подозрения Миры.
Ещё на Земле Пашка всем хвастался, что знает гениальный способ изготовления в условиях невесомости "незаменимого в космосе" хронометра.
– Это будет самый точный способ определения затрат времени при скоростях близких к скорости света, основанный на биологическом распаде внеземных клеточных систем, – восторженно говорил он.
Все тогда пропустили это мимо ушей – готовились к экспедиции, не до того было. А Пашка, вопреки всем запретам, протащил на корабль какие-то неизвестные препараты. Как-то Мира случайно увидела, как Павел перебирает в своей каюте незнакомые серебристые пробирки, заполненные ярко-голубой жидкостью, но тогда не придала этому особого значения. А вчера Мира наткнулась на Пашку в лаборатории. Он, втайне от всех, проводил какой-то эксперимент.
– Что это у тебя? – спросила Мира просто из любопытства.
Пашка от неожиданности даже выронил пробирку, которую держал в руке.
– Да так, ничего особенного. Делаю спектральный анализ воды из бассейна, – уклончиво ответил он, быстро собирая осколки.
Мира не особенно ему поверила, но допытываться не стала. У каждого участника экспедиции есть право проводить любые безопасные научные исследования на борту станции. Хотя сомнения остались.
Она хотела помочь Пашке собрать всё то, что осталось от содержимого пробирки, но он ей этого не позволил, заявив, что своё "драгоценное вещество" соберёт без посторонней помощи. Мира не стала настаивать.
Пашка продумал всё до мелочей. Все эти истории про плавание при свете звёзд ему были нужны лишь для того, чтобы незаметно отключить гравитацию в бассейне и спокойно провести свои научные эксперименты в условиях полной невесомости.
Его план сорвался, как это всегда бывает, из-за ерунды. Устройство станции подвело. Как выразился Пашка, "какой-то осёл подключил системы освещения и терморегуляции на общий канал", а устранить неисправность Пашка просто ещё не успел.
– Признавайся, – грозно сказала Мира, – что за пробирку ты грохнул в лаборатории?
Поняв, что отступать дальше некуда, Пашка решил сознаться.
– Стимулятор, – обречённо вздохнув, грустно ответил он.
Света так и ахнула:
– Притащить инопланетный организм на корабль – это уж слишком.
Стимулятор М82 был легко летучей вытяжкой из таллома одного из видов низших водорослей, произрастающих на Весте, недавно открытой планете в соседнем секторе Галактики. По всей видимости, молекулы этого чрезвычайно активного вещества и попали в вакуум-насос, повлияв на состав топлива, испытанного на взаимодействие с полиглитаном только в земных условиях.
Пашке сразу припомнили все его былые провинности. Пришлось согласиться отдежурить две вахты вне очереди, ничего не поделаешь – дисциплина.
Впрочем, какая-то польза от всей Пашкиной деятельности всё-таки была. После всего случившегося он с таким усердием продезинфицировал весь корабль, что к вечеру на нём не осталось и следа от внеземной растительности.
– Ну а топливом для планетарных катеров мы заправимся возле Венеры, – сказала Мира. – Там, около космического маяка, непрерывно действует автоматическая заправочная станция в открытом космосе.

На центральном экране по-прежнему горели холодные звёзды. Их расположение почти не изменилось, потому что путь к ним далёк и долог, а расстояние, пройденное станцией за неделю, ничтожно мало по сравнению с бескрайними просторами глубокого космоса…

сентябрь-октябрь 1997 г.

    Сентябрь заканчивался, ветер срывал с деревьев первые пожелтевшие листья, а занятия в школе юных космонавтов шли полным ходом. Мира Лазарева, Паша Макаров и Света Новикова часто допоздна засиживались за галактическими атласами и звёздными картами, готовились к  предстоящим полётам.
– На сегодня достаточно, – уверенно сказал Пашка, выключая дисплей. – Иначе я захлебнусь в бурном потоке информации.
– Его ждут бабушкины пирожки, – пояснила Света.
– И пирожки тоже, – не без гордости парировал Пашка.
Когда ребята вышли на площадь около высотного здания Университета космонавтики, солнце уже клонилось к закату, спешило спрятаться за огромный кедр, неведомо как выросший на окраине Москвы.
Воздушное такси уже много лет являлось самым надёжным и распространённым видом городского транспорта. В отличие от флаеров, перемещающихся на любые расстояния, летающие кабинки не пересекали границ города.
Пройдя молодую берёзовую рощицу, ребята вышли к стоянке летающих аппаратов. Здесь было много людей, играла музыка, роботы всем желающим раздавали ананасы.
– Терпеть не могу ананасы, – пробурчал Пашка, который на прошлой неделе объелся их в парке на Воробьёвых горах.
Серийный робот в синей форменной фуражке, сверкая начищенными до блеска железками, подкатился к ребятам, протягивая свежеотпечатанный номер "Московских новостей":
– Возьмите, пожалуйста, – произнёс он. – Так выглядели газеты 200 лет назад. Обратите внимание, что весь номер, в отличие от изданий того времени, изготовлен из искусственных материалов.
– Спасибо, – поблагодарил Пашка, разворачивая газету. – Вот на что наши предки переводили бумагу.
– Неудивительно, что на Земле в те времена почти не оставалось лесов, – добавила Мира.
На первой странице внимание ребят привлёк красочный заголовок: "Азбука Морзе – надёжный телефон спасения покорителей космоса".
– А ты её знаешь? – ненавязчиво поинтересовалась Мира.
Пашка недовольно хмыкнул:
– Сейчас, когда всюду полно роботов и микроэлектроники, вряд ли она когда-нибудь нам понадобится.
Мира не стала спорить. Хотя бы потому, что сама не знала её и не могла ничего доказать практически.
Паша, отыскав свободную кабинку, уселся за рычаги управления. Мира и Света сели рядом, двери плотно закрылись, и воздушное такси не спеша поднялось в воздух.
Вместо того чтобы дать кабинке команду лететь по нужному маршруту, Пашка решил самостоятельно управлять движением:
– Мы только пролетим над зоопарком, посмотрим, что у них нового, и домой.
Но до зоопарка они не долетели. Через две минуты полёта раздался тихий щелчок, и кабинка внезапно остановилась в воздухе, слегка покачиваясь на гравитационной подушке.
– Что случилось? – спросила Мира, выглядывая вниз, где до земли было метров двести.
Они висели над густым ельником на окраине города – место довольно безлюдное, тихое и незнакомое. Мимо пролетела сорока, недовольно посмотрев в их сторону: что за незваные гости?
– Зачем ты остановился? – удивилась Света.
– Да нет же, – настороженно сказал Пашка. – Я ни к чему не прикасался.
Ребята несколько раз повторили комбинацию команд, но, несмотря на все усилия, кабинка не собиралась продолжать путешествие.
– Что же, сообщу на станцию авиатехобслуживания, – сказала Света, вытаскивая видеотелефон. – Пусть вызывают ремонтников.
Обычно связь работала безупречно, но по странному стечению обстоятельств все мобильные тоже подозрительно молчали.
– Прямо какая-то электромагнитная аномалия, – с досадой сказала Мира. – Со мной такое впервые. Возможно, вышедшие из строя приборы создают сильные помехи в эфире.
Хотя гравитационное поле воздушного такси поддерживалось совсем иными источниками энергии, и упасть вниз не представлялось возможным, все встревожились по-настоящему.
– Если не предпринять попыток самостоятельно исправить положение, – рассуждал Пашка, – то домой мы попадём только завтра утром, когда в Управление движением поступит сигнал с незарегистрировавшейся на станции кабинки.
Он обшарил весь салон, начал копаться в бортовом компьютере, но ничего утешительного не нашёл. Вскоре выяснилось, что исправно работают только бортовые огни, запасшиеся энергией ещё днём от солнечных батарей, но зачем они сейчас?
– Нужно как-то привлечь к себе внимание, – подытожил Пашка, внимательно оглядывая окрестности.
Все задумались. Кричать было бесполезно – всё равно никто не услышит. Время от времени вдалеке проносились флаеры и другие воздушные лайнеры, но если их пассажиры и обращали внимание на одиноко застывшую над лесом летающую кабинку, то не догадывались о причинах, заставивших её оказаться в таком положении. Пашка даже высовывался из окна, махал руками, но всё было напрасно.
Положение казалось безвыходным. Смеркалось, и вместе с опускающейся на город мглой пришла вечерняя прохлада.
– Так мы к утру замёрзнем, – сказала Мира, плотнее вжимаясь в мягкое кресло. – Ноги уже холодные.
– И умрём от голода, – добавила Света.
Сквозь прозрачный пластик в кабинку проникал слабый лунный свет, освещая пологую панель управления с неподвижными стрелками приборов. Вдали зажигались огни. Пашка с трудом разглядел сигнальные фонари по периметру космопорта. Ярким синим светом горел космический маяк. Тысячи лайнеров зажгли бортовые огни и перемигивались ими, как светлячки.
Наблюдая эту картину, Мира поделилась с ребятами неожиданно удачной мыслью:
– Теперь, когда стемнело, хорошо было бы подать сигнал пролетающим катерам. Все сначала обрадовались, а потом засомневались, настороженно посматривая вокруг: ведь беспорядочно мигать прожектором может любая кабинка. Поймут ли редкие спутники этот отчаянный знак?
И тут Пашин взгляд упал на вечернюю газету, которую им пару часов назад подарил робот-почтальон. Его находчивость сработала моментально.
– Эврика! – завопил он. – Азбука Морзе! Это же так просто!
– Но ты же не знаешь её! – с затаённой надеждой воскликнула Света.
– Я знаю всего одно слово, – радостно улыбаясь, сознался Пашка. – SOS.
Не раздумывая, он прилип к кнопке включения бортовых огней и стал испускать световой код: три коротких сигнала, три длинных, три коротких… Ещё раз.
Прожектора были яркими, и их свет разлетался на многие километры. Помощь не заставила себя долго ждать. Капитан дальнего плавания в белоснежном морском кителе случайно пролетал мимо и, увидев сигналы бедствия, тут же поспешил навстречу.
– Капитан Ласточкин, – весело представился он, поднося руку к козырьку. – Что у вас стряслось?
Ребята пересели к нему во флаер и вызвали ремонтников.
– Пожалуй, я завтра же выучу всю азбуку наизусть, – сказал Пашка по пути. – Полезная штука.
А через пол часа все уже были дома…

январь 1999 г.

29 декабря 2216 г.
Московская биологическая станция

    Всю ночь шёл снег. Наутро домик биостанции замело, словно сказочную избушку.
Пашка проснулся рано, никому ничего не сказал, быстро надел спортивный костюм и выбежал на поляну. Вокруг было таинственно тихо. Сосны обступили домик со всех сторон. Они протягивали в окна раскидистые снежные ветви, словно длинные костлявые пальцы Бабы-Яги тянулись к избушке на курьих ножках.
Огромная снежная шапка лежала на крыше застывшего на поляне флаера. По колено проваливаясь в сугробы, Пашка сгрёб с флаера снег, забрался в кабину, включил двигатель вертикального взлёта и, осветив лучами прожекторов утренний полумрак, полетел в неизвестном направлении.
Гениальную идею вырастить карликовую сосну для космонавтов, встречающих Новый год в длительных экспедициях, Пашка вынашивал уже давно. Проблема была в том, что в натуральную величину сосны занимали слишком большое пространство на космическом корабле, требовали огромных запасов воды и минеральных веществ, а вот деревце величиной с метр уютно вписывалось в дизайн космической оранжереи. К тому же выпал удобный случай вырастить ёлку к наступающему Новому году.
Вернулся Пашка довольно скоро. Дверь распахнулась, в комнату ворвался свежий морозный воздух и на пороге появился Пашка – весь в снегу и с охапкой сосновых веток. В руках он держал какую-то маленькую пробирку с ярко-синей жидкостью, плотно закрытую пробкой. Девочки уже проснулись и готовили завтрак.
– Что это Пашка притащил? – спросила Мира, указывая на кучу зелёных веток, разбросанных среди химической посуды, приборов и микроскопов.
– Похоже на хворост, – усмехнулась Света. – Наверное, под Новый год Пашка решил спалить нашу лабораторию.
– Не удивлюсь, если через пару часов домик биостанции взлетит на воздух, – не без иронии добавила Мира, заинтересованно посмотрев на таинственную пробирку, которую Пашка аккуратно вставил в штатив, не обращая внимания на усмешки коллег.
– Это новейший стимулятор роста, разработанный в Институте клонирования высших растений, – пояснил он, включая экран микроскопа. – Он увеличивает скорость роста любой живой клетки.
– Пашка решил увеличить скорость роста своих мозгов! – рассмеялись девочки, зная, что все Пашкины эксперименты обычно заканчивались весьма плачевно.
Пашка не проронил ни звука, помня какую пользу для человечества может принести его изобретение и, затаив обиду, начал опыты, всем своим видом демонстрируя всю серьёзность своих намерений.
Промышленное клонирование ели началось ещё в 2132 году и почти за 100 лет исследований эта технология не претерпела существенных изменений. Первые удачные опыты были проделаны уже в начале XXI века, но смысл в полномасштабном выращивании появился совсем недавно, после изобретения универсального стимулятора роста. Благодаря ему, весь процесс создания ёлки укладывался в несколько часов.
Теперь каждый год в последние дни декабря на московских биофабриках выращивались миллионы елей, сосен и пихт, не причиняя природе вреда вырубкой хвойных лесов.
Пашка долго возился за микроскопом, разливал по склянкам какие-то жидкости, снимал спектрограммы и рылся в учебниках. Девочки сначала помогали ему, потом им это надоело. Погода стояла хорошая, сквозь огромные разлапистые ели в окна пробивался яркий солнечный свет и девочки вышли прогуляться, оставив Пашку без присмотра всего на несколько минут, а, когда вернулись, было уже поздно.
– Что это? – не веря своим глазам, спросила Мира, указывая на экран, где непрерывно увеличивалась в размерах какая-то странная субстанция.    
– Хвойный гибрид, – пояснил Пашка, не скрывая возрастающей гордости. – Опытный образец. Я скрестил все известные виды на клеточном уровне. Осталось поместить его в питательную среду, добавить стимулятор роста и ждать.
Через пол часа над лабораторным столом уже возвышалось какое-то странное растение, ни на что не похожее.
– Странный у тебя гибрид, – озадаченно сказала Света, неторопливо обходя со всех сторон диковинный куст.
– Он ещё маленький. Давайте подождём ещё, – упрямо твердил Пашка, инстинктивно чувствуя, что с его "детищем" происходит что-то неладное.
Сначала растение действительно напоминало молодые побеги северо-кавказской сосны, но чем дольше оно развивалось, тем более загадочным становился его внешний вид.
– Главное, вовремя остановить процесс, чтобы гибрид не успел состариться, – успокаивал себя Пашка. Бормоча себе под нос какие-то формулы, он заботливо поливал деревце. Девочки сочувственно смотрели на его труды.
Вскоре на ветвях завязались какие-то продолговатые плоды и, спустя две минуты, созрели. Они висели по несколько штук, желтея на глазах, и что-то очень сильно напоминали.
– Неужели вы думаете то же, что и я? – вдруг многозначительно спросила Мира, взглянув на ребят.
Все трое переглянулись и дружно расхохотались:
– Что ж, ёлка с бананами – тоже не плохо!
Окончательно убедившись, что на странном, заросшем какими-то мхами, кусте зимой растут самые настоящие тропические бананы, Пашка сорвал один, очистил от кожуры и, откусив кусок, скривился и выплюнул.
– Горький, – разочарованно сказал он. – И колючки на кожуре какие-то…
– Не удивительно, – улыбнулась Мира, догадываясь о причинах такого печального превращения. – Ты где набрал веток для своего опыта?
– В третьем секторе оранжереи, – озадаченно ответил Пашка.
После этих слов всё окончательно разъяснилось.
– Неужели ты забыл, что там растут опытные образцы ели, скрещенные с банановыми пальмами? Они выращиваются для таёжных поселений.
– Но почему банан горький? – настойчиво спросил Пашка.
– Это же экспериментальный образец.
– Жаль, – сказал Пашка. – Придётся лететь за ёлкой на биофабрику – второй такой неудачи я не перенесу.
Всё же Пашкино уникальное изобретение решили временно оставить на биостанции до наступления Нового года. Ведь на нём, не смотря ни на что, зеленели молодые еловые веточки, набухали сосновые шишки, и пахло оно, как ни странно, свежей смолой.
– А бананы будут расти вместо украшений, – обрадовался Пашка. – Осталось украсить гибрид разноцветными огоньками и садиться пить чай.
Смеркалось. За окном дул холодный декабрьский ветер, шёл снег, а в домике было тепло и уютно, потому что его новый обитатель непрерывно излучал добрые волны приближающейся новогодней сказки…

январь 2004 г.

Григорий АЗАРОВ
РОССИЯ
г. Краснодар